Не-доросли. Книга 4. Бубновые тузы

– У него брата арестовали, – быстро проговорил Невзорович, словно опасаясь, что Кароляк передумает. – По делу Сенатской… у него взяли шифрованную книгу. Наверняка будут искать мастеров тайнописи… скорее всего, среди вас… то есть, нас.

И то верно! Кто ж может прочесть тайнопись, как не вольные каменщики?! Кароляк несколько мгновений обдумывал услышанное, прищурившись, словно целясь, потом согласно покивал головой. Между масонскими ложами нет тайн, все их братства едины.

Он вдруг зло фыркнул, словно рассерженный конь, да так, что Невзорович вздрогнул.

– А ты в точку попал, пан Глеб, – протянул он, снова подхватывая со стола жбан. Тонкие красивые пальцы Кароляка, унизанные перстнями обхватили жбан помимо изогнутой ручки, словно пан Габриэль хотел остудить жар в ладони холодком, пробивающимся сквозь тонкие стенки жбана. Он повторил. – В точку!

– Они… уже нашли вас?! – Глеб похолодел. Неужели они опоздали?!

– А чего им нас искать? – Габриэль пожал плечами. – Главный секретарь Высочайшего следственного комитета – наш брат Боровков. Александр Дмитриевич. Он уже и спрашивал у пана Юзефа про всякие тайнописи…

– У Олешкевича?! – ужаснулся Невзорович в полный голос, но Кароляк тут же на него цыкнул:

– Тихо, кадет! – помолчал несколько мгновений и сказал. – Пан Юзеф говорил, что самой этой книги он не видел, но она, скорее всего, хранится у Боровкова дома.

– А главный секретарь-то лих, – процедил, сузив глаза, Лёве, и мальчишки в очередной раз поразились хваткому уму мекленбуржца. Кабы не он, вряд ли они бы так быстро всё распутали. Хотя… ничего они пока ещё не распутали. – Часть следственного дела к себе домой уволочь… это надо тайнописи всякие да тайные дела любить больше своего ума и страха…

– Стало быть, он таков и есть, – приговорил Грегори, откусывая от булки. Несколько мгновений он сосредоточенно жевал, запил сбитнем, проглотил и сказал. – Но оно нам на руку.

– Почему? – не понял Влас.

– Потому что выкрасть её из дома Боровкова наверняка легче, чем из казематов Петропавловской крепости, где следственная комиссия заседает, – слегка снисходительно пояснил помору Невзорович.

– Выкрасть, – ошалело пробормотал Смолятин.

– Кто красть-то полезет? – хмыкнул Веничка. – Она ж наверняка под замком, та книга. А замков ломать мы не умеем…

Грегори вдруг выпрямился, словно ему пришла в голову замечательная мысль. Впрочем, так оно и было.

– Я знаю такого человека, – сказал он решительно. – Таких людей.

– А ты понимаешь, что им придётся платить? – язвительно спросил Невзорович, весело щурясь на Грегори. Шепелёв подумал несколько мгновений и опустил голову – платить ему было нечем.

– Найдём, чем заплатить, – решительно сказал вдруг Лёве, щёлкая пальцами. – У моего vater кошельки ещё не опустели. Ищи своего мастера…

3

В апреле на Сенной было особенно грязно.

В апреле в городах бывает грязно везде – сходит снег, тает пузырчатый грязный лёд, украшенный жёлтыми и коричневыми разводами от следов жизни городской живности – собак, кошек, лошадей и людей. И остаётся то, что не может таять – труха, клочки бумаги, конский и собачий помёт, лохмотья.

На Сенной, особенно около извозчичьей биржи, всё это присутствовало особенно густо.

И пахло соответственно.

Густо, пряно, по-деревенски.

Весной пахло.

Невзорович зазевался и неосторожно наступил на развалившийся под ногой катыш конского каштана.

– Пся крев! – брезгливо выругался он, оттирая штиблет о брусчатку. – Чего нас сюда занесло, холера ясна?!