Сообщение в «Директе» от неё я ожидал меньше всего: наши социальные связи ограничивались приветствиями и взаимными «лайками» на публикациях в «Инстаграм». Нас связывала только дружба с Виктором Полански. А теперь на пустом экране выбивалось единственное уведомление в фиолетовой рамке с коротким сдержанным текстом:
В моих планах было посещение курительной комнаты на ближайшей перемене.
Кейт я тут же ответил вежливым отказом:
Девчонка тогда была в сети и сразу прочитала мое сообщение.
Через несколько секунд она отреагировала.
Я знал, что не смогу отказать.
Сразу после звонка я отправился на встречу возле спортзала: он пустовал до обеда и частенько становился местом для сокровенных разговоров. Кейт Хоннер в длинной клетчатой юбке уже ждала меня там. Она переминалась с ноги на ногу и покрылась лёгким румянцем, избегая моего взгляда.
После традиционных приветствий девчонка погрузилась в молчание.
Я догадывался, о чём она собиралась ведать, и первый начал диалог.
Я сказал:
– Я знаю, что она влюблена в меня.
Кейт испуганно подняла глаза.
Спустя некоторую паузу моя собеседница, всё же, заговорила.
– На самом деле, – Кейт поджала губы. – Дело не в этом.
Было видно, что она очень волнуется.
Да и я не отличался особым спокойствием в таких делах.
– Извини, – я кивнул. – А в чём тогда?
Девчонка вся извивалась от нервов.
– В последнее время, – съежившись, продолжила она. – Мы стали с Джин больше общаться. Очень часто мы говорим о всякой чуши, но больше всего – о парнях.
Я усмехнулся.
– Я не удивлён, – сказал я.
Кейт недоуменно вскинула брови.
– Почему? – спросила она.
– Потому что вы женщины.
Она нервно прыснула:
– Ах, да…
Кейт снова замолчала.
Я решил продолжить за неё.
– С ней всё в порядке?
Девчонка потупила глаза в пол и начала потирать свои ладони.
– Если честно, – неловко пробубнила она. – То… нет.
На её лице брови вдруг сошлись в гневном изгибе, а щёки чуть-чуть покраснели.
– Боже, – проворчала Кейт. – Я вообще не могу собраться. Какая же я тряпка.
– Ты волнуешься? – решил уточнить я.
Глупый вопрос.
– Да, – агрессивно кивнула девчонка. – Ужасно.
Я сдавленно улыбнулся.
Кейт Хоннер выглядит забавно, когда злится.
– Я тоже волнуюсь, – сказал я. – У меня паника перед любым серьёзным разговором.
Над нами раздался звонок на урок.
На общий настрой дискуссии и настроение одного из её участников это повлияло крайне отрицательно: Кейт разозлилась ещё больше.
– Я так ничего и не сказала, – пробурчала она.
Возле спортзала пустовало до обеда.
Время на настенных часах гласило – одиннадцать двадцать.
– Мы можем опоздать, – произнёс я. – Твой разговор действительно важен.
Моя реплика повлияла крайне положительно на нашу дискуссию.
Один из его участников смущённо улыбнулся.
– Хорошо, – облегчённо выдохнула она. – В общем.
Кейт решительно сжала кулаки и, собравшись с духом, сказала:
– В последние пару недель ты как-то абстрагировался от людей и выглядел каким-то… подавленным. Не знаю. Знаю, что Джин это заметила и очень переживала за тебя. Вы мало разговаривали. Ты перестал ей писать. А Джин, она… не любитель писать первой.
– Она боится это делать, – поправил её я.
– Да, – кивнула Кейт. – Ей кажется, будто она навязывает себя и что никому это не нужно, как-то так.
– Да, я знаю.
– Хорошо, и… – девчонка опять замялась. Она закатила глаза. – Опять. И? Я не знаю, к чему я веду разговор и не знаю, чего я от этого хочу. Но я должна была об этом тебе рассказать.
Я киваю.
Мы понимающе смотрим друг на друга.
На настенных часах – одиннадцать двадцать три.
Разговор не завершён.
– Можно вопрос? – я вскидываю бровь.
Кейт слегка хмурится.
– Да? – уточняет она.
– Она попросила тебя со мной поговорить?
Девчонка не сразу понимает, о чём я.
– Джин? – произносит она. Я киваю. – Нет. Нет-нет-нет. Она о таких вещах не просит.
– Хорошо, – выдохнул я. – Значит, я говорю с тобой, как с Кейт Хоннер, а не как с посредником Джин Бэттерс. Хотя, это не так уж и важно.
Я нервно усмехаюсь.
– В общем, – говорю я. – Кейт. Я действительно был абстрагирован от общества эти недели. Иногда я грустил. Но я не был подавлен, я был просто в себе. Иногда мне нужно побыть одному, что, кстати, парадоксально, так как я всегда, всю свою сознательную жизнь провёл один. Я нахожу свой покой в одиночестве. Я нахожу в нём
Время на настенных часах – одиннадцать двадцать восемь.
Наша дискуссия приобрела философский оттенок.
– По-моему, – заметил я. – Я несу хрень.
– Нет, – Кейт мотнула головой. – Ты прав. Продолжай.
Я вздохнул.