Не горюй о сердце — я скую другое (СИ)

— Воды… Конечно, вода! Живая или мертвая? — спросил Иван, как бы сомневаясь, и Марья поняла, что он ничуть не наигранно размышляет.

Ей бы тоже хотелось знать, насколько Кощей остался человеком, но она с вызовом ответила:

— Живая вода его жжет каленым железом, твои люди пытали его здесь, сковав руки, чтобы он никак не мог защититься! У вас нет чести, нет смелости, чтобы сражаться! Твой удел — прятаться за стенами города, огражденного еще и озером! И приходить, когда великие победы во имя твоего божка свершены.

Будто не слушая ее, Иван бросился обратно. У ручья — Марья, конечно, отошла за ним, но недалеко — Иван наклонился, задумался, чем бы зачерпнуть. Наконец, оглянулся к алтарю возле Алатырь-Камня, взял миску, в которой горели, оплавляясь, свечи, обмыл в источнике мертвой воды, не касаясь руками, и набрал в нее немного — влага плеснулась на дне. На Марью Иван оглянулся с какой-то потаенной грустью, словно и правда верил, что она может стать его женой.

— Ради чего ты это делаешь? — выкрикнула Марья, дико следя за Иваном. В каждом движении княжича ей чудился какой-то тайный смысл, и она не могла допустить, чтобы он навредил ее мужу…

— Я хочу разобраться, — сказал Иван, уверенно сверкнув глазами. — Мне всю жизнь лгали. Не говорили, кто я такой. Кто мой брат. Может быть, у него есть для меня ответы.

Марья не стала ему отвечать. Знала, что Кощей даст ему только смерть — не важно, вернется он человеком или чудовищем, опьяненным силой Чернобога. Вопрос лишь в том, умрет ли она и вместе с ней — Любава с Василием…

Иван чуть привстал, чтобы напоить Кощея, осторожный, боявшийся пролить на себя. Приглядываясь к нему, Марья ощущала губительный страх, но княжич старался не дрожать, стискивал пальцы на неглубокой миске. Мертвая вода смочила сухие губы Кощея.

Наивный княжич, глупый ребенок… Марья знала, что будет дальше.

Сначала казалось, что Кощея не вернет уже ничего, но в глубине груди, у сердца, Марья почувствовала знакомый трепет. Под ногами раскатился какой-то гул, словно к ним взывали все заплутавшие в Нави души. Кандалы разлетелись обломками, брызнули во все стороны… Ахнув, Марья пригнулась; Иван вздрогнул — ему ударило в руку, на плече кафтана растекалось красное пятно. Завизжав, рванулась Любава. Нож неглубоко чиркнул по ее горлу, но она вылетела из рук Василия, кинулась за спину Марье.

Не успел никто опомниться, освобожденный Кощей бросился на оторопевшего Ивана, схватил за горло, прижимая к каменной стене темницы. Марья стиснула зубы. Первым делом ее муж обратился не к ней, а к упоительной мести предательской своей семье… Василия он отшвырнул легко, даже не глянув. Кощей молчал, словно еще не вспомнил, как говорить. В тесной темнице вдруг налетел сильный ветер, трепал волосы Кощея, драную окровавленную одежду… Ничто не заботило его, он лишь смотрел в перепуганные глаза брата и мог простоять так, казалось, целую вечность.

— Пощади! — испуганно выкрикнул Иван, дернулся, пытаясь отвернуться, отстраниться от острых когтей, стиснувших его горло. — Я тебе жизнь спас…

— И поплатишься за свои ошибки, — прорычал Кощей. — Думаешь, этим можно исправить все, что содеяно? Всю подлость твоего рода?

— Нашего рода, — попытался напомнить Иван.

Кощей расхохотался. Кровь давно ничего не значила для него — кроме той, что стекала по бледным рукам, глубоко отмеченными шрамами от кандалов. Марья едва дышала. «Посмотри на меня», — мысленно умоляла она, глядя в худую напряженную спину.

— Я не знал! Никто мне не говорил, кто ты такой! — крикнул Иван. — В Китеже никто не вымолвил ни слова про старшего княжича, словно заклятие какое! А может, так и есть! Наши жрецы могли это сделать. Чтобы… — он весь поник. — Чтобы никто не сомневался, что именно я займу трон отца, когда его не станет.

Священники Китеж-града крепко держались за власть. Марья не заметила волнений в народе в те большие церковные праздники, все они казались единым… стадом, следующим повелению слуг Белобога. Но всегда есть недовольные. Они могли напомнить, что первенец великого князя еще может быть жив — или его наследник. Неужели не было у священников возможности задурить людям головы, когда в руках их Исток, вся сила их мира, место, где он народился?..

— И что бы это изменило, если бы ты знал? — вкрадчиво спросил Кощей. — Не стал бы преследовать нечисть? Погляди на меня, не отворачивайся! Такой брат тебе не нужен. Вы сожгли бы меня на площади… А теперь ты просишь милости?

— Я… Я могу отвести тебя к отцу! — в отчаянии воскликнул Иван. — Поговори с ним, он, может, все объяснит… Должна быть причина!

— Думаешь, мне чего-то стоит перевернуть весь терем и посмотреть, куда побегут дружинники, чтобы защитить старика? Да уж, ценный совет… И чего же ты сам хочешь? — спросил Кощей, поняв, что Иван торгуется. Лицо исказилось какой-то болезненно-злой ухмылкой. С ним пытались заключить сделку.

— Жить, — бесхитростно признался Иван, с отчаянием глядя на него.