Не играй с огнем, девочка, или Ведро воды тебе на голову!

На мне бы он все равно не женился, так что к чему страдать о несбыточном? Да, те несколько поцелуев были прекрасны, и надо радоваться, что не зашло дальше и я смогу вскоре начать новую жизнь с чистого листа.

Самовнушение помогло слабо, но все же я немного успокоилась. Когда я зашла — Мила даже не посмотрела в мою сторону, увлеченно говоря за кукол, она разыгрывала какую-то сценку.

Я налила себе воды и залпом выпила. Стало чуть легче.

Отец учил, что во всех проявлениях бога надо искать хорошую сторону.

Что хорошего я только что узнала? Разве что можно порадоваться тому, что вскоре мне не надо будет врать насчет племянницы.

Арквил пришел, только когда солнце уже скрылось из окон нашей с Милой комнаты. Время близилось к обеду, девочка успела доесть все лепешки, выпить всю воду.

Замечаний я больше не делала, пребывая в странной апатии.

— Айна, — я вскинула голову, не услышав, как открылась дверь.

— Да, кер? — я встала, чуть склонив голову, готовая услышать все, что угодно.

— Сегодня я возвращаюсь в столицу, вы едете со мной. Собери все, что необходимо тебе с дочерью, и еще продукты в дорогу.

Я кивнула, не высказав ни малейшего возражения, и маг тут же скрылся за дверью.

***

Мы ехали в карете довольно долго. Я ожидала увидеть отца Арквила, но его не было, за все время, пока шли сборы, он так и не вышел из кабинета и с нами в столицу не поехал. Я гадала, знал ли кер, что я подслушала разговор, или мое шастанье под дверью осталось незамеченным. Стараясь не выдать ни жестом, ни словом своей излишней осведомленности, я большую часть

дороги молчала, впрочем, удавалось это с трудом, потому что Мила то и дело подпрыгивала на месте, пыталась высунуться в окно и вообще вела себя безобразно, из-за чего мне поминутно приходилось извиняться перед магом и одергивать девочку.

— Лисси скучно! Она устала ехать, у нее голова болит и животик урчит, — жаловалась она, показывая на свою куклу. — А еще она хочет снова в том домике играть. Кер, дадите мне снова домик?

— Мила! — путь был длинным, и мы успели проехать только, дай богиня, его половину. — Посиди тихонько.

— Но мне скучно! — протянула маленькая вредина. — Вот мама…

Она запнулась, очевидно, вспомнив о моём наказе не говорить керу, что я не ее мать. Она хитро прищурилась, посмотрев сначала на меня, потом на мужчину, невозмутимо сидевшего напротив.

— Мама, расскажи сказку! — в итоге попросила она громко. Да еще и с таким коварным видом, словно задумала очередную каверзу. — Ты ведь всегда мне рассказываешь сказки. Хочу мою любимую. Про лошадку.

— Эм… — сказок про лошадей я не знала ни одной, но, видимо, придётся выкручиваться. — Ну хорошо, давай про лошадку. Жила-была маленькая лошадка…

— Нет, нет, не ту! Моя любимая не про маленькую лошадку.

Я мысленно выругалась, ну вот какая муха ее укусила? Спас мое положение, как ни странно, Арквил. Он вдруг взмахнул рукой, из-под пальцев выскользнул зеленоватый дымок, и в следующий момент глаза Милы вдруг остекленели, и она, сладко зевнув, уронила голову на стенку кареты.

— Извини, — без тени раскаяния произнес он, — мне сейчас просто надо немного тишины.

— Нельзя заставлять детей спать каждый раз, когда они вам мешают, кер! — возмутилась я.

— Отчего же? — иронично переспросил кер.

— Если бы это был ваш ребенок, вы бы так не сделали.

— Мне ее разбудить? — хмыкнул Арквил и демонстративно поднял руку.

Я еще раз посмотрела на мирно сопевшую девочку, успевшую поудобнее повернуться и положить под щечку ладошку.

— Не надо, — выдохнула я.

Ладно, просто стоит признать, что мать из меня никудышная, и смириться с этим. Елена наверняка справлялась лучше. Арквил улыбнулся одним краешком губ и снова отвернулся к окну.

Молчание, повисшее в карете, продержалось почти до самой столицы. Какая разительная перемена, по сравнению с тем, как он вел себя утром. Он больше не делал попыток заговорить, а я старалась не привлекать внимания, тоже сосредоточившись на разглядывании пейзажа за окном.

Когда мы подъезжали к столице, на дорогу успели опуститься мрачные тени. На обочинах начали попадаться бредущие куда-то люди, несколько раз пришлось разъезжаться со встречными обозами. Кучер что-то кричал кому-то, дважды сам кер выходил из кареты. Чтобы хоть как-то приободрить себя, я начала думать о Елене и о том, что раз я теперь тоже в столице, то смогу наконец увидеть ее, вот только спросить об этом Арквила так и не решилась.

У въезда в столицу у кучера потребовали документы, и Арквилу снова пришлось выходить из кареты. Спустя минуту дверца открылась, и на нас посмотрел грозного вида стражник в блестящих в свете факелов латах.

— Имя, цель прибытия, — потребовал он грозно.

— Айна, дочь Игнаса из Хвоинки, — оторопело представилась я. — Цель… работать.

Стражник, что-то записав у себя в бумагах, захлопнул дверь.

— Аккуратнее, — прошипел садившийся в карету Арквил, — и тише, ребенок спит.

Ребенок, находясь под действием сонных чар, даже не шелохнулся.

— Прошу прощения, кер Арквил. Благоденствия вашему батюшке, — не меняя тона, гаркнул служака.