Не исчезай

Летом 2005 года, проводя очередной сетевой обзор, собирая сведения о любимом поэте, Люба набрела на статью, в которой автор, исследуя его знаменитое стихотворение «Неизбранная тропа», намекал на гомосексуальные наклонности Фроста. Тут же продолжив свои лихорадочные поиски и откопав несколько исследований, связывающих поэзию Фроста с ранними литературными опытами американских феминисток, с американской женской поэзией в целом, Люба в очередной раз задумалась: ее поэт, Роберт, какое отношение имеет он к тому, давно почившему Фросту? Первым жестоким открытием стала информация о романе поэта со своей секретаршей. Было ли это правдой? Ты изменчивый, Роберт – подобно медузе в океане. Ты сам литературный персонаж. Отбери у тебя интонацию, жест, взгляд – это уже не ты.

Где истинная биография человека, события его жизни, и что есть миф? Если все литературные произведения, созданные людьми, все персонажи, сюжеты, мифы… если все это стало частью нашего сознания… а мы создаем мифы, верим в присутствие их в нашей жизни, если они ощутимы, эти искусственные, порожденные нами фантомы… Кто тогда создатель создающих мифы? Если, как утверждают некоторые, даже Бога нет… Или же, поняв, что его опыт не удался, Он оставил нас – род людской – на произвол судьбы. Нет, все же Он есть, должен быть… Он создал человека, в котором есть эта способность создавать истории. Любе очень хотелось в это верить.

Вот к какому интересному выводу пришла Люба: человек – это литературный персонаж! И только. И только. Но если жизнь развивается по законам литературы, что же будет дальше?

Глава одиннадцатая Маски

1

Духовные поиски в одиночестве приводят к печальным результатам. Люба поставила на психоанализ. Будучи активной потребительницей селф-хелпа и пациенткой многочисленных психологов-аналитиков, русскоязычных и американских, Люба знала толк в самокопании. Трудные мысли (большие, как валуны Новой Англии, выкорчеванные на поверхность – пригодятся для ограды, оградят от мира) отяжеляли ее, медленную от природы, придавленную грузом жизни. Почти двадцать лет этой жизни ушло на самопознание. Сначала был усатый аналитик из «Кабинета доверия». Он закончил советский университет в застойные годы, жадно читал Фрейда, Шопенгауэра. Однажды спросил: «Зачем вам нужны секреты? Секреты разрушают человека изнутри». От усатого аналитика Люба научилась легко расставаться с тайнами, избавляться от секретов. И, лишь обретя Роберта, не смогла расстаться с этой заветной, сладкой тайной – не хотела впускать в душу чужой, пристальный, недобрый взгляд. Чужой интерес.

Затем была дама при большом госпитале, услуги которой она выбивала у штата. Получив бесплатного психоаналитика, Люба обнаружила, что психолог ее – сильно беременная женщина, можно сказать, на сносях. Эта обремененная своим будущим потомством дама-аналитик пыталась научить Любу не изводить себя, не предъявлять себе слишком строгие требования. Но вскоре она ушла рожать, и Люба вновь осталась одна, наедине с жизнью. В поисках очередного учителя, суррогатного родителя, она безуспешно бегала от одного психолога к другому, рассказывала о своем печальном детстве, делилась опытом, пыталась разложить жизнь по полочкам, переоценить, переписать. При этом интимная жизнь писательницы неизменно ускользала из тесных объятий психоанализа. Доходя до определенной точки, она ретировалась. Плакалась на маму, на семью, на несчастную Родину, жаловалась на бездуховность нового существования в этой меркантильной стране, где обосновалась. Но лишь речь заходила о сексе, Люба теряла доверие к очередному советчику и… не приходила на следующий визит, искала очередного специалиста, знатока человеческой души.

На следующем этапе своего духовного развития она углубилась в эзотерические науки, увлеклась философией и интегральным подходом. Во время бодрствования она пыталась научиться бегать, питалась кашами, замачивала рис и крупу, ела проросшие бобы, отказалась от мяса, кофеина и ненужных химикатов, читала много полезной, продвинутой литературы. Отыскивала нужную информацию в Живом Журнале, вступала в сообщества, озабоченные воспитанием светлой личности. Общалась с людьми, увлекающимися тибетской и китайской медициной, ходила к китайцу на иглоукалывание, парилась в бане, ела яблоки, следила за весом, телом и душой. Но, несмотря на все усилия, ее тень вела себя странным образом. «Тенью» она после чтения Юнга называла необузданные желания, страсти, темную сторону души, «демонов», затаившихся, зарывшихся в самой глубине ее личности, – тень рыхлого, не уверенного в себе «эго».