Не причеловечиваться! Сборник рассказов

– Папа говорил, что есть. Прибор такой, измеряет количество дождя.

Когда Сашка вспоминает отца, на дне его глаз клубится печальная прозелень.

– Ну ладно… Название только смешное. Как «землемер». Как будто это человек, который меряет дождь.

– Не человек, – Сашка улыбается, но зелёные тени не уходят, – это гномик. Маленький гномик, который ловит капли в ведёрко и сообщает на небо по телефону, когда пора заканчивать.

На фоне непрекращающегося дождя на подоконнике скучает робот, составленный из пачек дедушкиных сигарет «Космос».

– Катя, вставай. К тебе Саша пришёл. Говорит, срочно, – бабушка трясёт её за плечо.

Катя выстреливает с кровати, тянет из клубка одежды халатик и – на крыльцо. Сашка стоит вполоборота в тени дома, и она не сразу замечает синеву у него на щеке.

– Что случилось?

– Ударился.

Она хочет подойти ближе, но неловко: она не успела почистить зубы и умыться.

– Кать, мы… уезжаем. С мамой. Насовсем.

Она замечает чёрный рокерский рюкзак и гитару у него за спиной. Слова застревают по дороге ко рту. Из горла вырывается беспомощный свист.

– Ладно. Звони, пиши, не забывай, – он быстро уходит.

Метёлки ежовника на тропинке беззвучно распрямляются, не поспевая за его шагами.

Уже потом Катя вспомнит, что у неё нет ни адреса, ни телефона. Да что там… она даже фамилии его не знает. Зачем нужна была фамилия на чердаке, пахнущем сеном и дождём?

Второй день идёт безысходный дождь. Серые стены стали ещё более серыми, обступили двор – не сбежишь. Катя чувствует, как этой смурью наполняются глаза, становясь из голубых серыми. Где вы, дождемеры? Совсем забыли о своих обязанностях?

Единственное яркое пятно – розовый дождевичок Сони – поглощает давящая хмарь. Рядом с Соней угрюмо шагает Денис. Она уже знает, что он скажет: закончила раньше меня, могла бы заехать в детский сад, не развалилась бы… Когда, в какой день они перестали жалеть друг друга? Или они и раньше только притворялись?

– Вымокли все, – говорит он, разуваясь, – я через полгорода нёсся в этот садик. Воспиталка сумасшедшая…

– Давай не при Соне. Мойте руки и идите ужинать.

В ярко освещённой кухне Соня ковыряет ложкой пюре. Денис, уставившись в тарелку, расправляется с голубцами. Вываренная капуста подсвечивает его глаза неживой зеленью. И где он научился так отвратительно чавкать?

Соня лежит в кроватке – бледненькая, с синими ниточками на висках – и рассказывает, что Егорка отнял у неё куклу. Катя машинально кивает, думая о том, как это всё-таки удивительно – внутри одного человека зародился другой и вот теперь ходит, ест, разговаривает. Вечная тайна бытия – банальная и непостижимая.

– Мам, расскажи сказку, – просит Соня.

Приходится сочинять на ходу – про узницу башни, дракона и прекрасного принца.

– Мам, – Соня перебивает, – а ты знаешь другую сказку? Мы ехали с папой в трамвае, и один дядя рассказывал мальчику. Есть такие человечки, которые собирают дождик и смотрят, сколько его вытекло, а потом звонят на небо…

– Дождемеры, – тихо говорит Катя. – Они называются дождемеры.

Если открутить барашек совсем немного, на осьмушку оборота, и подставить под редкие капли упаковку от мыла, выйдет тот самый звук.

Лечь в ванну и закрыть глаза.

Кап. Кап. Кап.

Чёртова крупорушка

«… простой камень, широкое небо да

участливая жалость прохожих…»

(Дж. Голсуорси, «Цвет яблони)

– Динка, посмотри, какой вид! Да не туда же, не туда… Смотри, вон там! Видишь?

– Вот эта гора, что ли?

– Ну да… и река. Серый, тебе эта натура не нравится? Не подойдёт?

– Да отстань ты! Дай послушать. Андрюха рассказывает, мне интересно. А ты, если убралась уже, помолчи.

– Ну уж убралась… смотри, фляжка меньше твоей ладони…

– Так мы в Ёбурге ещё приняли. Ладно, реально, давайте послушаем. Андрюха тут вырос, в конце-то концов.

– Не вырос, а лето у бабушки проводил, – поправил Андрей, единственный трезвый во всей компании. – Серёг, тебе если понравится что-то, говори, сразу притормозим. Тут красоты много.

– Так что ты начал говорить? Про село?

– Село называется Орловское, в честь помещика Орловского, который этой землёй владел. Он у башкир её выкупил, говорят, за бесценок. Выстроил тут себе усадьбу, большую и красивую. А до него это село называлось, – Андрей хихикнул в предвкушении, – Подтитечное.

– Как? – взвизгнула Вилка. – Повтори!

– Подтитечное.

Вилка, Виола Козина, красивая крупная девушка с гривой тяжёлых чёрных волос, истерически захохотала, уткнувшись лицом в плечо Дины. Серёга, несмотря на попытки оставаться серьёзным, тоже фыркнул.

– Назвали его так из-за гор. Вон, видите, две вершины торчат? Горы Титечные. Их, конечно, в атласах Орловскими называют, а у нас в деревне просто Титьками.

Виола снова засмеялась – громче, чем следовало. Серёгу не покидало ощущение, что она пытается ему понравиться. Дина с Андреем были парой, а они с Вилкой – нет, и он не стремился изменить сложившийся порядок вещей.

– У Везувия тоже два кратера, – невпопад сказала Дина.