Не считая собаки

Хозяйка едва не рухнула в обморок.

— У нас ничего не готово!.. Бейн, ступайте объясните профессору Преддику насчет рыболовного аттракциона и принесите мой хрустальный шар. Мистер Генри, не мешкайте, зарывайте клад.

Я двинулся к площадке.

— Двадцать восемь тоже не берите. Этот номер выиграл в прошлом году. И шестнадцать. Это день рождения королевы.

Она прошествовала дальше, а я приступил к своему ответственному делу. Бейн разметил всего тридцать ячеек. Исключаем шестнадцать, двадцать восемь, три, семь, тринадцать, четырнадцать и первую дюжину, а еще углы — остается всего ничего.

Я честно окинул орлиным взором окрестности, на случай если в кустах притаился охотник за сувенирами с Темзы, и закопал три монеты по шиллингу в двадцать девятой, двадцать третьей и двадцать шестой. Нет, это угловая. Значит, в двадцать первую. А потом застыл, прикидывая, какая из оставшихся выглядит наименее вероятной и успею ли я сгонять к мистеру Дануорти до начала ярмарки.

Мои раздумья прервал звон колокола в соседней церкви. Миссис Меринг громко ахнула, и ярмарку официально объявили открытой. Я поспешно зарыл главный приз в восемнадцатую и стал разравнивать граблями песок.

— Седьмую! — раздался за спиной детский голос.

Я обернулся. Там стояла Камелия Каттисборн в розовом платье с пышным бантом. В руках у нее зеленела супница в форме салатного кочана.

— Еще закрыто, — заявил я, разравнивая соседние ячейки и раскладывая картонные карточки с номерами.

— Я хочу седьмую! — Камелия сунула мне пятипенсовик. — У меня три попытки. Первой будет номер семь. Это мое счастливое число.

Я вручил ей лопатку, Камелия поставила супницу и несколько минут увлеченно рыла песок.

— Может, попробуешь другую? — предложил я.

— Я пока не закончила, — отказалась Камелия и еще немного потыкала лопаткой.

Потом она выпрямилась и окинула взглядом ячейки.

— По углам никогда не бывает, — протянула она задумчиво, — и четырнадцать тоже не пойдет. Потому что сегодняшнее число, а в датах всегда пусто. Двенадцать, — наконец решила она. — Столько мне исполнится в день рождения.

Камелия вскопала ячейку.

— Вы точно что-то клали? — усомнилась она.

— Да. Три шиллинга и главный приз.

— А вдруг вы их прикарманили и нарочно всем говорите, что они там, а их там нет?

— Нет, я так не делал. Какой номер выбираешь третьим?

— Я пока не буду. — Она вернула мне лопатку. — Пойду подумаю.

— Как вам будет угодно, мисс.

Она протянула раскрытую ладонь.

— С вас двухпенсовик сдачи. За третью попытку.

Она, часом, не состоит в родстве с леди Шрапнелл? Может, вопреки очевидному мистером К все-таки окажется Эллиот Каттисборн?

— У меня нет сдачи, — вздохнул я.

Камелия упорхнула. Я заново разровнял песок и прислонился к дереву в ожидании клиентов.

Никто не шел. Наверное, все первым делом побежали к барахольному прилавку. Поначалу дело двигалось так вяло, что я спокойно мог бы улизнуть к сети, если бы не Камелия, крутившаяся рядом в раздумьях, на какую ячейку пустить последний двухпенсовик.

А еще надзиравшая за мной, как выяснилось, когда она в конце концов выбрала номер семнадцать и безрезультатно его вскопала.

— Сдается мне, вы перепрятываете призы, когда никто не видит, — заявила она, размахивая игрушечной лопаткой. — Поэтому я не спускала глаз с квадратиков.

— Если ты не спускала с них глаз, — резонно заметил я, — как я мог перепрятать клад?

— Не знаю, — буркнула Камелия. — Но другого объяснения нет. Семнадцатая никогда пустой бывает.

Я понадеялся, что, потратив последнее, Камелия наконец уберется, но она осталась понаблюдать, как маленький мальчик вскапывает шестую (возраст), а его мама — четырнадцатую (сегодняшнее число).

— Сдается мне, вы так-таки ничего и не клали, — заключила Камелия, проводив взглядом рыдающего мальчика, которому не достался приз. — Только говорите, что клали.

— А ты не хочешь прокатиться на пони? — предложил я. — Мистер Сент-Трейвис вон там катает на пони.

— Это для малышей, — скривилась Камелия.

— А к гадалке ты уже ходила? — уцепился я за соломинку.

— Да. Мне выпала дальняя дорога.

«И поскорее бы», — взмолился я про себя.

— На прилавке с безделушками попадались прелестные перочистки, — пошел я на сделку с совестью.

— Мне не нужна перочистка. Я хочу главный приз.

Еще полчаса она следила за мной, словно коршун, а потом явился профессор Преддик.

— Точь-в-точь раннимедская равнина. — Он обвел жестом всю лужайку с киосками и чайным шатром. — Военачальники, встав лагерем и развернув знамена, ожидают короля Джона со свитой.

— Кстати, о Раннимеде… — оживился я. — Не пора ли нам спуститься дальше по реке, а потом вернуться в Оксфорд к вашей сестре и племяннице? Они наверняка уже затосковали без вас.

— Да ну! — отмахнулся он. — Времени еще уйма. Они приехали на все лето, а полковнику завтра должны доставить серебристого тантё «красная шапочка».

— Мы с Теренсом можем отвезти вас завтра на поезде — просто проверить, как дома дела, — а потом вернетесь посмотреть на «красную шапочку».