Не считая собаки

Я смотрел на спящую Верити, и меня охватывало такое же блаженство, как если бы я отдыхал сам. Лодка мягко покачивалась, солнце играло в листве; Верити спала мирно, безмятежно, лицо ее во сне было спокойно и светло.

Пора уже признать очевидное. Отосплюсь я или нет, она навсегда останется для меня той же наядой. Даже сейчас, когда зеленовато-карих глаз не видно, а из приоткрытого рта тянется на подплесневевшую подушку ниточка слюны, она по-прежнему остается самым прекрасным созданием на свете.

— «Лицом, как ангел, хороша», — пробормотал я. Нет, Теренс не прав, вполне исчерпывающее описание.

В какой-то момент меня все-таки сморил сон, и голова, похоже, начала клониться набок. А потом локоть соскользнул с колена, и я, вздрогнув, проснулся.

Принцесса Арджуманд замяукала, недовольная тем, что ее потревожили, и соскочила с моего плеча. Верити с Сирилом по-прежнему спали. Принцесса широко зевнула, потянулась и, прошествовав к борту, посмотрела на воду, а потом грациозно макнула туда лапу в белой «перчатке». Солнечные блики в листве плясали ниже и успели налиться золотом. Я вытащил карманные часы — половина IV. Пора, наверное, возвращаться, пока нас не хватились. Если уже не хватились.

Будить Верити было ужасно жаль. Она выглядела во сне такой умиротворенной, а на губах играла легкая улыбка, будто ей снилось что-то приятное.

— Верити, — позвал я тихонько и наклонился тронуть ее за плечо.

Рядом послышался плеск. Я отпрянул.

— Принцесса!

Сирил вскочил с ошарашенным видом.

Кошки простыл и след. Я перегнулся через борт, засучивая рукава.

— Принцесса! — Я лихорадочно шарил в воде у лодки. — Не смей тонуть! Слышишь? Мы целой Вселенной рискнули, спасая тебя!

Кошка вынырнула, будто поплавок, и заскользила к лодке. Я ухватил ее за шкирку и втащил на борт, прилизанную после купания, словно крыса, бежавшая с корабля. Сирил подобрался ближе — заинтересованный и, кажется, довольный.

Я попытался вытереть кошку носовым платком, но его явно не хватало. Тогда я поискал взглядом на носу какое-нибудь одеяло или плед — ничего. Придется жертвовать блейзером.

Осторожно сняв его с плеч Верити, я завернул Принцессу Арджуманд.

— Рыба тебя погубит когда-нибудь, ты в курсе? — отчитывал я кошку, растирая с головы до хвоста. — Имей в виду, у вас только по девять жизней, и по крайней мере шесть ты потратила на моих глазах. — Я промокнул хвост. — Пора переключаться на менее вредные привычки — курение, например.

Принцесса Арджуманд начала выворачиваться.

— Нет, ты еще мокрая, — не согласился я и продолжил вытирать.

Она, в свою очередь, продолжила выпутываться, и минуту спустя я сдался. Растрепанное высочество прошествовало мимо Сирила на середину банки, уселось и принялось умываться.

Я разложил блейзер на носу для просушки и еще раз глянул на карманные часы. Без четверти IV. Хочешь не хочешь, а Верити нужно будить, хотя спит она как сурок, судя по тому, что вся эта суматоха и возня ее не подняла. Я защелкнул часы.

Верити открыла глаза.

— Нед… Я что, заснула?

— Да. Тебе лучше?

— Лучше? — переспросила она недоуменно. — Я… а что случилось? Я помню, как перебросилась сюда и… — Глаза ее округлились. — Я совсем никакая была, да? Все эти прыжки в май и август… — Она приложила руку ко лбу. — Полный кошмар?

— Худшее из того, что я пока видел, — подтвердил я с улыбкой. — Ничего не помнишь?

— Не особенно. Все в тумане, а сквозь туман такой вой, будто сирена…

— Воздушной тревоги.

— Да, а еще какой-то храп с присвистом…

— Это Сирил.

— А где мы? — Верити окинула взглядом шатер из ивовых ветвей и воду.

— Примерно в полумиле вверх по течению от Мачингс-Энда. Тебя нельзя было ни к кому подпускать, пока не поспишь. Так что, тебе лучше?

— М-м-м… — Она потянулась. — А почему Принцесса вся мокрая?

— Свалилась во время рыбалки.

— А-а-а, — зевнула Верити.

— Тебе точно лучше?

— Да. Гораздо.

— Хорошо. — Я отвязал веревку. — Тогда возвращаемся. Скоро уже чай.

Взяв весла, я вывел лодку из-под ивы и выгреб на середину.

— Спасибо. Наверное, я полную околесицу несла. Ничего неприличного не ляпнула?

— Только что Наполеон проиграл Ватерлоо из-за геморроя, — ответил я, работая веслами. — Но я бы не советовал делиться этой гипотезой с профессором Преддиком и полковником.

Верити рассмеялась.

— Неудивительно, что тебе пришлось меня умыкнуть. Я рассказала, что Ти-Джей делает с Ватерлоо?

— Не очень внятно, — признал я.

— Моделирует диссонансы в сражении. Ватерлоо как историческое событие давно разобрали по косточкам и исследовали под микроскопом. В двадцатые была создана подробная компьютерная модель. — Верити подалась вперед. — И вот в этой модели Ти-Джей меняет то один, то другой фактор, влияющий на ход событий. Например, что, если бы Наполеон послал маршалу Нею удобочитаемый приказ? А если бы ранили д’Эрлона?

— Или Наполеона не мучил бы геморрой…

Верити покачала головой:

— Нет, только то, на что под силу повлиять путешественнику во времени. Приказы подменить или выстрелить из мушкета. А потом Ти-Джей сравнивает конфигурацию сдвигов с нашей.

— И?

— Он только начал, — объяснила Верити. — И пока это лишь теория.