Не сказка о птице в неволе (СИ)

– Слезы ничего не изменят, – негромко говорит охотник. – Я ухожу, а он остается. Мое предложение в силе: ты идешь наверх, собираешь вещи, и я забираю тебя с собой. Навсегда. Я буду рядом каждый день твоей жизни, Китнисс. Буду любить тебя, буду оберегать. Я дождусь, когда ты перестанешь бояться прикосновений, мы вместе справимся с этим… Будем день за днем заботиться друг о друге. Когда-нибудь у нас будут дети. Будущее, Китнисс, твое и мое. Наше общее будущее… Решай. Сейчас, в эту самую минуту. Я или он. Уйти или остаться?..

Мне невыносимо это слышать. Признание влюбленного, слова, которые я мог бы сам сказать Китнисс, но не нашел в себе смелости, не выбрал удобного момента.

Она не удивлена. Они все это обсуждали.

Ловлю ее робкий взгляд. Почему она смотрит на меня, когда перед ней тот, кто ей дороже? Что между нами? Привычка защищать друг друга – это все, но ей больше не нужна моя защита: теперь у нее есть Гейл. Но она смотрит. Будто заглядывает в сердце. Ее взгляд пролезает мне под кожу, выворачивает душу наизнанку.

Слеза. Еще одна. Китнисс отворачивается. Снова он – центр ее вселенной.

Гейл приподнимает руку, тянется к ее лицу. Китнисс наблюдает за ним. И отступает. Она обхватывает себя за плечи и беззвучно плачет.

Путь свободен.

Гейл медлит.

Наверное, он, как и я, сбит с толку поведением Китнисс. Я, кажется, не дышу. А Гейл внезапно усмехается.

– Скорее всего, я всегда знал, что так будет… – его голос грустный. – Знал, даже раньше, чем ты сама это поняла.

Он смотрит на нее, молчит…

– Присылай открытки на рождество! – грубая вспышка.

Он резко приходит в движение: подхватывает чемоданы и за пару шагов оказывается у выхода. Открывает дверь. С улицы тянет вечерним холодом, слышно, как моросит дождь.

– Я бы умер за то, чтобы она меня так любила, – говорит Гейл, глядя через все пространство мне прямо в глаза.

Он стягивает с вешалки куртку и, зажав ее под мышкой, делает шаг вперед. Дверь за ним закрывается почти бесшумно.

Почему-то я думаю о том, что путь до города не близкий. И дождь. Скоро ночь.

Внутри меня зияющая рана. Заторможенно перевожу взгляд на Китнисс. Она не смотрит на меня. Дрожит, как в лихорадке, медленно сползает вдоль по стене, оседая на пол. Обнимает колени и… смотрит на меня. Ее глаза красные от слез. Щеки мокрые и блестящие от влаги.

Я не знаю, зачем она осталась. Снова жалость? Снова привычка спасать меня, умирая самой?

Хочу закричать, чтобы она бежала догонять того, кого любит.

Хочу подскочить к ней и, хорошенько встряхнув, выставить за дверь. Пусть идет с ним! Пусть попытается перебороть свои страхи и стать счастливой!

Вопли внутри меня разрывают легкие, но с губ не слетает ни звука. Мои щеки тоже мокрые и соленые от слез.

Я пьян своей победой.

Я отравлен ее нелюбовью.

Отзывы и кнопочка “нравится”?))

Не забываем быть активными))))

Звезды легко убираются в редактировании поста))

========== 08 ==========

Комментарий к 08

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

не бечено

Мне сложно понять, сколько времени прошло с тех пор, как за Гейлом закрылась дверь. Движение стрелок на часах давно превратилось для меня в однообразный ничего не значащий перестук, они как толчки моего сердца, по привычке перегоняющего кровь.

Я не хочу, чтобы Китнисс оставалась, жертвуя собой, но и прогнать ее я не решаюсь. Я слаб? Неужели прошло всего несколько дней с тех пор, когда я верил, что она привыкла ко мне, почти влюбилась… Мне бы радоваться, что Китнисс не ушла, не выбрала Гейла – она моя, со мной, для меня, – тогда почему, ради всего святого, так невыносимо болит в груди?

Бросаю растерянный взгляд в окно: там совсем темно, и дождь, кажется, прекратился. Стираю слезы с лица, решая, что нет смысла сидеть здесь вечно. Прохожусь по комнате, поднимая завалившееся кресло, поправляя сдвинутый с места диван. Приближаюсь к камину и кочергой тормошу пылающие поленья, подбрасывая пару новых, – огонь жадно вгрызается в свежую пищу, пытается поглотить все разом. В доме жарко, но меня морозит.

Оборачиваюсь к Китнисс, которая все так же сидит на полу в коридоре и не двигается. Подхожу к ней, но она не реагирует, словно не замечает, а вот от меня не укрывается, как дрожит ее тело, замерзла? Стаскиваю с дивана плед и приношу его Китнисс, набрасывая на нее сверху. Только сейчас она, наконец-то, поднимает на меня глаза.

– Так и будешь здесь сидеть?

Она кивает и снова отводит взгляд. Открываю рот, но не представляю, что сказать. Мне хочется убежать и спрятаться в самый дальний угол, забиться туда и, обхватив голову руками, позволить себе поплакать, пожалеть себя, такого нелюбимого. Как все так быстро изменилось? Я ведь верил в ее чувства, а теперь?

Я не сбегаю, а присаживаюсь рядом. Между нашими плечами всего пара сантиметров, но я не решаюсь их сократить. Китнисс беспокойно дышит, изредка будто захлебываясь от нехватки воздуха: я не знаю последствия ли это ранения, повредившего ее горло, или она пытается сдержать рыдания, рвущиеся наружу?