Не срывай голубых гиацинтов

Все чаще и чаще в дома раздавались чарующие звуки пианино. Поначалу это были неумелые попытки соединить две играющие руки, но потом, после дней усердной работы, инструмент гордо зазвучал под беглыми пальцами.

Астрид оказалась талантливой ученицей. Она терпеливо внимала урокам и рвалась повторять за Робертом почти сразу же, что выдавало в ней раскрывающуюся в ней с каждым днем все сильнее прыть.

Не менее талантливо она составляла партию Роберту, когда нужно было играть в четыре руки. Пианино пленило ее. Но больше, чем играть, она любила просто слушать. Когда Роберт играл ей непременно минорную композицию, на ее лице выражалось удовольствие, сопровождаемое появлением цветков на нежной коже. В такие моменты Астрид была прекраснее обычного. В такие моменты Роберт жаждал сделать ее своей.

Иногда к ним присоединялся Александр. Он не умел играть на пианино, но был хорошим благодарным слушателем. Они втроем часто проводили вечера подобным образом.

В один день, когда они договорились собраться снова, Астрид почему-то не спустилась вниз. Возможно, она просто задерживалась, так как в последнее время возымела привычку прихорашиваться, но это «возможно» стало вовсе не актуальным, когда прошло более одного часа.

Роберт поднялся в ее спальню, чтобы убедиться, что все в порядке. Но то, что он увидел, заставило его вздрогнуть.

Астрид, обхватив себя руками, металась по кровати и скулила. Роберт предпочел бы знать, что она скулила просто так, а не потому, что почти все ее тело было покрыто острыми шипами.

— Астрид? — Роберт подошел к кровати.

— Мне больно, мистер Эндрюс, — провыла она не своим голосом.

— Покажи мне.

Просьба заставила Астрид уткнуться пылающим лицом в подушку. Вероятно, ей было настолько больно, что стыд и смущение ушли на второй план. Она скинула с себя одеяло. Под ней по простыне расползалась лужа крови.

Роберт сел на край, даже не поморщившись.

— Как часто ты испытываешь боль при этом процессе?

Дыхание Астрид было пунктирным, рваным. Она отвечала с трудом.

— Редко. Но сейчас… — ее лицо скривилось в рыдании. — Это так больно. Я больше не могу…

Роберт погладил ее по голове.

— Я помогу тебе встать. Тебе нужно в ванную. Астрид, ты слышишь?

Едва она свесила ногу с кровати, очередная мучительная вспышка боли пронзила ее тело.

И тогда Роберт решил взять ее на руки.

Он ни капли не брезговал, его профессия накладывала отпечаток хладнокровия в подобных ситуациях.

Роберт поставил ее на ноги, помог забраться в ванную и дал маленькие полотенца, чтобы кровотечение снова не запачкало ее ноги. Такая деликатная проблема требовала уединения, и Роберт оставил Астрид в ванной, чтобы сходить в лабораторию за обезболивающим.

Он знал, что у многих женщин кровотечения порой проходят болезненно, но никто не говорил ему, что делать, если в ответ на эту боль тело покрывается шипами, принося еще больше страданий.

Обезболивающее лежало у него в столе вместе с антидепрессантами. Они с Астрид договаривались пройти целый медикаментозный курс, и Роберт прихватил их тоже. К тому моменту, как он вернулся в ванную, Астрид уже закончила. Она стояла в одних мокрых, свежепостиранных трусах и в бюстгальтере и нервными движениями пыталась отстирать домашнее платье под сильным напором воды. Она все еще плакала.

— Астрид, выпей, — Роберт протянул ей две таблетки и стакан воды.

Неприятные ощущения зверски измотали ее, поэтому без лишних слов она проглотила две таблетки и запила водой. Астрид не стеснялась своей худобы и наготы, и это пугало. Пугало, потому что она была наивной и думала, что никто в этом мире не причинит ей вреда. Особенно «мистер Эндрюс». Нет, Роберт не собирался делать ничего того, о чем можно подумать, но у него не имелось железных нервов. Он хотел урвать хотя бы поцелуй. Но нет. Нельзя. Мир этого невинного дитя разобьется, если оно узнает, что вызывает в ком-то из взрослых такие неправильные чувства.

— Боль должна пройти через пятнадцать минут, — оповестил ее Роберт. — Иди приляг и постарайся найти комфортное положение тела. В итоге боль уйдет.

— А если она не уйдет?

— Уйдет, — пообещал Роберт.

Пообещал и краем глаза заметил, как на тонкой шее выросли голубые лепестки.

* * *

Улучшения в состоянии Астрид были все же не такими скоропостижными, как ожидалось. Два дня она провалялась в кровати, едва соображающая от боли и шепотом проклинающая свое существование. Такое протекание цикла было явно ненормальным, потому что таблетки совсем не помогали. Роберту казалось, что он чего-то не понимал, но вместе с тем не прекращал поиски хорошего, более сильного лекарства. Те, что были под рукой, давно уже кончились. Роберт пошел в аптеку и купил самые дорогие таблетки, а придя домой, сразу же навестил Астрид.

Это был уже третий день.

— Астрид, — когда Роберт вошел в комнату, ему пришлось открыть глаза пошире. Астрид все еще лежала, свернувшись калачиком, словно испытывала несовместимые с жизнью мучения, но на ее теле больше не было ни единого шипа или цветка.

Роберт сел на край кровати и принялся осматривать ее кожу.

— Тебе уже лучше?