Не выпускайте чудовищ из шкафа

К этакому повороту был не готов не только Бешкеев, но и сам градоправитель, который схватился за грудь.

– Софья, да как ты смеешь!

– Смею! – Голос Сомовой звенел, а губы кривились. – Вы… вы его не любили! Вы все узнали! И решили нам помешать! А я его любила! Да! И любить буду! И замуж теперь не пойду!

– А куда пойдете? – поинтересовался Бекшеев.

– В монастырь! Завтра! Завтра возьму и пойду!

– Софьюшка… – начал было градоправитель, – ты… ты…

– Я! Я – это я! И мне надоело! Софьюшка то, Софьюшка это… вечно указываете… как леди, как леди… в Петербург! Будто я нужна кому-то в этом Петербурге! Я не хочу туда ехать! У меня тут подруги! И Мишенька! Мишенька меня любил! Он ради меня готов был все сделать! Да, папенька! Все! И сбежать мы хотели! Собирались даже! Он сказал, что нужно подождать немного, пока он камни продаст!

– Ох… – Анастасия Игнатьевна опустилась в кресло.

– И у нас будут деньги! Миша знал человека, который перевез бы нас на Большую землю! И там бы документы сделал. Мы бы поженились сразу!

– Сколько вам лет? – спросил Бекшеев.

– Пятнадцать!

– Будет, через месяц, – тихо добавил Сомов.

– И что? Бабушка моя, ты сам рассказывал, в пятнадцать замуж вышла! И жила с мужем в любви и согласии! И я тоже бы… мы бы поженились. И уехали вдвоем.

– Куда?

– Не знаю! Куда-нибудь! Главное, отсюда! От вас! Мишенька бы работал. А я бы дом вела. А теперь что? Что теперь?

– Теперь нам нужно постараться и найти того, кто убил вашего… – Бекшеев посмотрел на Сомова. – Жениха.

– Так… он и убил. – Софья указала на папеньку. – Или матушка. Она, как узнала про письма, вся искричалась. И пригрозила меня запереть! И даже без сладкого оставила!

– Ужас какой.

– Да! А еще сказала, что к тетке отправит…

– Моя сестра живет в Петербурге. И овдовела еще в войну, – очень тихо и как-то виновато произнесла Сомова. – Мне подумалось, что это будет неплохим решением проблемы. Что… эта влюбленность, она пройдет.

– Нет! Я вас не прощу! – Софья вскинула руки и вдруг разрыдалась. – Никогда не прощу!

Слезы из глаз ее катились крупными бусинами.

– Погодите. – Бекшеев покачал головой, и Сомова, готовая рвануть к дочери, осталась на месте. – Я, конечно, уверен, что ваш батюшка – человек многих талантов… – Градоправитель тяжко вздохнул. – Но право слово, не уверен, что он способен…

– Способен!

– Чисто физически. Михаила убили в лесу, на побережье. Добраться туда на машине не выйдет, а… представить вашего отца прыгающим по камням…

Сомов засопел.

Да, к своим годам он обрел ту округлость, что свидетельствует о достатке и стабильности.

– Я не могу. Как и вашу матушку. Тем более шею свернуть…

Софья всхлипнула.

– Наняли кого?

– Зачем? – спокойно поинтересовался Бекшеев. – В конце концов, ему достаточно было и вправду отослать вас.

– Миша поехал бы следом!

И это тоже весьма вероятно. Только… как сказать влюбленной девочке, что эта любовь – не то чтобы ненастоящая. Скорее уж она как весенняя оттепель, сегодня есть, а завтра…

Петербург.

И совершенно иное общество. Кавалеры, которые у прехорошенькой Сонечки определенно будут. Театры, музеи, выставки. Суаре и небольшие девичьи посиделки в кафе. В кафе, которое Мишка Яжинский себе точно не позволил бы.

Галереи. Модные дома.

Все то, что будет манить. И там в какой-то момент эта вот любовь отойдет в прошлое, тихо и безболезненно. Для Софьи.

– Если бы его отец пустил, – нашелся Бекшеев. – Он ведь тоже не знал. И вряд ли обрадовался бы побегу наследника.

– Это да. – Софья успокоилась так же быстро, только слезинки еще дрожали на концах ресниц. – Он был таким… просто жуть! А еще Мишка рассказывал, что если узнает, так все заберет. До копеечки.

– Вот. И вашему отцу достаточно было лишь поставить в известность отца Михаила… зачем убивать?

– Я не знаю! – Софья упала в кресло и обняла себя. – Но… кто тогда?

– А вот это я и хочу выяснить. Вы ведь мне поможете?

– Чем?

– Рассказом. Что вы знали. О камнях. Их Михаил в шахте нашел?

– Да.

– А где именно?

– Не знаю. Не помню. Он говорил что-то такое… то ли три дробь четыре, то ли четыре дробь три. То ли вообще тридцать четыре. – То ли сорок три, мысленно добавил про себя Бекшеев. – Но три и четыре там точно было.

– Это клад или жила?

– Это камни! – Софья поглядела на него как на дурака. – Просто камни.

– А как они лежали? Кучкой? В платке там, коробке? Или в стене были?

– Мне откуда знать-то? Я там не была.

Все-таки с бумагами было много проще, чем с людьми. Бекшеев подавил тяжкий вздох.

– А много было там камней?

– Мишка сказал, что нам хватит на год. И больше. И что он не все продаст, потому что ему явно дают меньше, чем они стоят. Но тут больше не к кому пойти. А там, в Петербурге, он найдет, где их продать…

– Он не говорил, кто ему здесь помогает?

– Нет. Но я все равно знаю!

– Откуда?