Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

– Да. Страшная уязвимость. Кстати, это знакомо не только женщинам. Включила тут за обедом телик и увидела симпатичную физиономию Александра Ширвиндта, который говорил, что с тех пор, как у него родился сын, его не покидает чувство страха. Помню, после Андрюши, своего первенца, я стояла на Фрязинском озере на двухметровой вышке. Я отлично плаваю, по гороскопу я Рак, обожаю воду и всю жизнь сигала вниз, не глядя. И вот из-за животного страха в кишках я простояла час: не могла прыгнуть вниз головой. Надо мной хохотали все лягушки и все мальчишки. В итоге прыгнула солдатиком, спуститься с вышки пешком – слишком большой позор. С тех пор я разучилась прыгать вниз головой.

– По-вашему, “переводческая манера Марины Бородицкой” сформировалась или вы постоянно ищете новые ходы и приёмы? (“…Я больше не испорчу борозды. / Но пороха не выдумаю тоже. / И чёрт с ним с порохом, да жаль звезды / Несхваченной, на яблоко похожей”.)

– Стихотворение это – не про новые приемы, в нём иная горечь. Хочется иногда почувствовать себя таким “люденом”, читали “Волны гасят ветер” Стругацких? Увлекательнейшая книжка, там появляются люди с какой-то шестой-седьмой сигнальной системой, им земное уже неинтересно, ну такие, примерно как Бродский, которым скучно объяснять, что они имели в виду, почему именно так сказали, они просто уносятся в небеса. Не знаю, существует ли манера конкретного переводчика Марины Бородицкой, и может ли вообще существовать, потому что перелевод… тьфу… оговорка по Фрейду. Перевод – это переливание себя в другой сосуд. Существует туше, вот как ты мнёшь эту глину – сильно или слегка, оглаживая или мучая. Своё туше я ощущаю как достаточно сильное, скорее мнущее, чем ласкающее. Хотя с каждым автором по-разному.

Ноябрь 2002 – ноябрь 2004

“Что, нечем заплатить? Заплати звуком!” (Беседа с Дмитрием Ивановым [5] )

– Примерно полгода назад у вас отдельной книгой вышел перевод шекспировской “Комедии ошибок”. Я знаю, что он был готов уже давно, но книжка вышла только сейчас. До вас “Комедию” переводили на русский дважды, и всё равно это не самая известная пьеса Шекспира, более того, великий русский филолог Фаддей Францевич Зелинский писал, что она “не принадлежит к тем драмам, которые сделали бессмертным Шекспира”. Как вы думаете, это справедливое суждение?

– Нет. Когда я бралась за этот перевод… опять же он ко мне сам прилетел, это была просьба Консорциума – вслушайтесь в это прекрасное слово, – Консорциума университетских издательств, который образовался в Петербурге и взялся за страшно амбициозный проект: издать пятнадцать томов Шекспира с отличными современными комментариями Сергея Радлова. Не такими вот: “Афина – древнегреческая богиня мудрости”, а полноценными комментариями, которые в этой книге в итоге и вышли. Спасибо большое Сергею Радлову.

Так вот, я не считаю, что “Комедия ошибок” – это какая-то хроменькая утка среди шекспировских пьес, его великолепных комедий. Сначала у меня тоже было к ней немножко высокомерное отношение. Но я взялась честно, поскольку у меня чисто женский подход к таким вещам. Если в нашем общем литературном хозяйстве какая-то вещь уже есть в хороших русских переводах, я не буду переделывать её заново. Ну только если вмешаются какие-то совсем уж внешние обстоятельства, например нельзя получить права на какой-то стихотворный перевод Маршака. Но в случае с “Комедией ошибок” действительно жизнеспособного перевода у нас не было, я с этим была согласна, я изучила вопрос немножко, изучила текст и поняла, что не зря замечательный фильм “Комедия ошибок” с Михаилом Козаковым, где он играет обоих Антифолов, наполовину сделан как пантомима, потому что там очень неудобоваримый, местами труднопроизносимый текст.