Не забудь сказать спасибо. Лоскутная проза и не только

Имена, словечки, каламбуры – мы всё время играли в эту бесконечную игру. То придумывали какие-нибудь “убольшительные” суффиксы: “Хороша каха, да мала чаха!” То вдруг напала на всех троих неотвязная, как семечки, страсть к шарадам. Дело было на заре перестройки, Мишка приехал на несколько дней, мы вместе мотались по городу: к Юре Ефремову в гости ездили, ещё куда-то – и сочиняли, сочиняли шарады в стихах и тут же их друг дружке загадывали. Никак не могли остановиться.

– А вот ещё одна! Последняя…

И хоть бы записывали, дураки такие. Были же хорошие… А я всего три запомнила, да и то свои собственные. Запишу их всё-таки здесь, пока совсем не забылись. Вот с этой всё началось:

“Мой первый слог – загон для виски. Второй – утёнок по-английски. А целое – наш милый дом, в котором с вами мы живём”. Бардак, естественно.

Вот лёгонькая: “Простая цифра – слог мой первый, простая буква – слог второй. А целое нам портит нервы и очень радует порой”. Семья.

А эту, крупным шрифтом распечатанную, я прилепила на дверь туалета. И висела она там целую вечность, даже после нашего с Гришей развода:

Мой первый слог выносят из избы,
Мой слог второй придуман для стрельбы.
Здесь обретёшь, измученный прохожий,
Отдохновенье от пинков судьбы.

Мишка и после развода у меня обычно “парковался”. У Гриши с новой женой – бывал в гостях, а позже мы у них и вместе бывали.

Однажды, уже в новом веке, мы с Мишкой придумали себе общее имя. Издательство “Розовый жираф” заказало мне текст к нарисованной художником истории. Сочинять “стишки к картинкам” не хотелось, хотелось какой-нибудь “фишки”, игры, и я втянула в это дело Яснова. Сказку мы сочиняли весело и быстро, футболя взад-вперёд по электронке порции свежеиспечённых четверостиший (на размер “Жил Александр Герцевич…”) и по ходу подправляя друг друга. А потом сели придумывать псевдоним – таинственный, но чтобы можно было разгадать. Две наших фамилии сплели в одно имя, два имени – в фамилию, и получился Яснобор Мишарин. “Он у нас татарин!” – рифмовали мы, смеясь, по телефону.

“Жираф” с удовольствием подхватил и подогрел интригу, объявив на сайте: кто первым разгадает псевдоним, получит на книжной ярмарке “Нон-фикшн” бесплатный экземпляр только что изданной книжки с автографом таинственного автора.

Я как раз “дежурила” на стенде “Розового жирафа”, подписывала переводные книжки, когда в проходе показалась счастливая запыхавшаяся тётенька. На бегу она кричала:

– Это я, я! Первая разгадала, вот сертификат!

Мишка, тоже приехавший на ярмарку, отыскался неподалёку, и мы торжественно подписали победительнице её заветный экземпляр – “от двухголового автора”. И много, много радости клубилось тогда в Доме художника – и внутри нас, и вокруг…

Дело было в 2009-м, книжка называлась “Однажды в зимнем городе”, нарисовал её Игорь Куприн. На обложке красовалась длинная-предлинная собака: может, поэтому, получив от издательства картинки, я сразу подумала про Яснова. У него всегда жили таксы: Мегрэ, потом Бэрримор…

В октябре 2012 года мы полетели в Киев на фестиваль “Книжный арсенал”. Миша, Гриша и я, прямо как три мушкетёра – двадцать и ещё десять лет спустя. Выступали в детской программе, номер свой назвали “Трое в лодке, не считая щенка Мартына”. Народу собралось уйма, в Киеве было мирно, солнечно и вкусно.

Выходим из кафе. Верней, выходят “мальчики”, а я задержалась, заскочила в туалет. Выбегаю к ним – и тут происходит искромётный диалог.

Я: “Ребят, простите, молнию заело”.

Миша, мгновенно: “Сказал Зевс”.

Гриша: “Выходя от Данаи”.

Долго хохочем и бьём друг друга по плечам.

У Мишки одно из любимых выражений было “радость жизни”.

– Маришенций, погоди, вот Масяня (внучка) заговорит, и у тебя так детское попрёт – просто радость жизни.

Отправишь ему подборочку для какого-нибудь журнала “Детский сад со всех сторон” (и сколько же он этого просвещения на себе тащил!), спросишь:

– Подойдёт?

– Да не то слово, просто радость жизни!

Держит в руках книгу моих многострадальных поэтов-“кавалеров” (которой без него никогда бы не было: уговорил!). И спрашивает:

– А знаешь, в чём тут главная радость жизни? Вот в этой строчечке: “В русских переводах публикуется впервые”…

Ещё он говорил: “Возьмёмся за лапы”. Или даже “за лапки” (и получалось нисколько не слащаво). Это значило – идти куда-нибудь вместе, получая дополнительное удовольствие оттого, что вы вместе. Например: “Я вернусь к пяти, мы с тобой перекусим, возьмёмся за лапки и поедем на вечер к Вероничке”.

Радостной была всякая мысль о нём, даже случайная. Под Ригой, возле станции Дубулты, недалеко от дома творчества, где мы с Мариной Москвиной и Таней Пономарёвой были зимой 85-го на каком-то семинаре “молодых-одарённых”, росло дерево с ужасно похожей на Мишкину шевелюрой. Мы его прозвали “дерево Яснов” и, отправляясь в Ригу и возвращаясь назад, кричали ему “привет” и смеялись от нечаянной радости.