Неаполь, любовь моя

На улице мы встретили Джузеппе с компанией друзей. Я со всеми познакомился, был очень любезен и чувствовал себя странно. Мы немного постояли вместе, а потом они собрались уходить. Я проводил их до машины и попрощался с Ниной через окно. Она послала мне воздушный поцелуй. Мы рассмеялись. Я позвонил Русскому, который гулял с Сарой. Присоединился к ним.

– Привет, красавчики, – сказал я им, и они улыбнулись в ответ.

Мы сидели на улице у бара, где обычно встречались, и говорили о том же, о чем говорили всегда, и мне все нравилось. Мы взяли три стопки водки, по одной на каждого, потом бутылку пива, 8 евро. Пиво потекло по горлу, холодное, как сосулька. «То, что надо», – подумал я.

Русский говорил, я слушал.

Сара рассказывала о работе, я не слушал, но молчал.

– Ты выглядишь по-другому, – сказал мне Русский.

– Так и есть.

– В смысле, выглядишь странно.

– Я в порядке.

Русский встал и поцеловал меня в щеку, чтобы поздравить.

Я пошел в туалет, на полу было озеро глубиной в палец. По спине пробежала дрожь отвращения, я вышел и вымыл руки. Задержался у барной стойки.

– Пива, – попросил я и вытащил кошелек из кармана.

Поковырялся в мелочи, набрал 2 евро, поднял голову и увидел, что бармен не сдвинулся с места.

– Я больше не могу видеть у тебя в руке это пиво, – сказал он.

– Что?

– Хочешь, поменяю?

Я спросил, что он задумал.

Бармен предложил мне заплатить за «Настро Адзурро», а взамен он даст другое пиво, подороже, доплачивать не надо. Сходил к холодильнику, вернулся и показал мне маленькую бутылочку с толстыми стенками, на которой было написано «Дювель».

– Бельгийское, – сказал он.

Открыл бутылку и налил пиво в бокал. Предложил мне, я сделал глоток.

– Ну как? – спросил он.

– Превосходно, – ответил я.

Вернулся к Русскому и Саре, Сара как раз говорила: не стоит слишком осуждать человека, ведь ты не знаешь, через что ему пришлось пройти, да и вообще, не плюй в колодец, пригодится водицы напиться. Я, в одной руке бокал с бельгийским пивом, другая – на колене, откинулся на спинку стула, вытянул ноги, положил одну на другую. Посмотрел на площадь, на людей, которые сидели на парапетах и поручнях. Я слышал звуки бонго и голос, который что-то кричал в мегафон, видел, как люди толпятся на площади или просто идут по ней. Медленно проехала машина. Перед ней остановился мопед, прозвучал сигнал клаксона, и я подумал, что вот она, настоящая жизнь. Писать, встречаться с Ниной, ездить к Ла Каприя, пробовать новые сорта пива. Я слишком долго сидел на берегу с удочкой в руках и ничего не поймал. Да, у меня заканчиваются деньги и очень скоро совсем закончатся, если я продолжу идти тем же путем, каким шел, но оно стоит того, это единственный путь, которым можно идти. Я подумал, что не могу все бросить тогда, когда только начал жить настоящей жизнью, несмотря на бесконечные траты денег. Чтобы избежать волнения, ни на секунду не задумался о необходимости найти работу, не стал думать, что тогда мои дела сами собой наладятся. Я сказал себе, что хочу все, хочу Нину и ее любовь, хочу все пиво мира и даже все те вещи, которые вот сейчас не приходят мне на ум, и я обязательно что-то сделаю, чтобы достичь их. Я хочу эту жизнь, и я решил взять ее, даже осознавая, что эта жизнь меня убьет. Подумал, что буду жить, пока смогу, а потом покончу с собой без лишних жалоб и протестов. О том, каким именно способом покончить с собой, можно было подумать позже.

– Эй! – Русский наклонился и положил мне руку на плечо.

– Эй! – ответил я ему, мы остались одни, Сара ушла в туалет.

– У меня дела с Сарой, – сказал они подмигнул.

– О’кей.

– Мы едем к ней. Посидишь в машине или подождешь меня тут? Что скажешь?

– Подожду тут, – ответил я.

Виале Кампи Флегреи

Наступила весна и принесла нам счастье.

Дни стали длиннее, на деревьях распускались листья. Утром было тепло и светло, но ночами было еще прохладно.

Мы с Ниной занимались любовью где угодно и когда угодно. Я потратил много денег на номера в гостиницах, потому что хотел засыпать рядом с ней, а на следующее утро просыпаться рядом с ней в одной постели. Остаток денег, точнее, все оставшиеся у меня деньги я спустил на единственное известное мне занятие – попытался слить воедино наше время.

У меня осталось 593 евро.

Один раз, в воскресенье, когда «Наполи» не играл, мы пошли в парк и устроили пикник. Мы занимались любовью и в парке, под одеялом, на одеяле была трава, но нам было все равно и даже в голову не приходило, что кто-то может нас увидеть. На следующий день, в полдень, мы стояли на пьяцца Витториа, за нашими спинами было море, и я сказал Нине, что влюбился и думаю, что люблю ее. Она поцеловала меня и сказала, что она тоже меня любит, и с этой минуты мы стали еще нежнее друг к другу, как будто вложили мечи в ножны и наконец расслабились.