Неаполь, любовь моя

В сериале дело происходило в Бирмингеме в начале XIX века. Я читал статью, где было написано, что костюмы и все остальное стоили целое состояние. Появились китайцы с ребенком, потом какой-то тип на черном коне. Он был одет в серый костюм и серую кепку. Ехал на коне без седла, и народ, завидев его, разбегался. Вокруг была грязь, с неба срывался снег. Тип на коне остановился, появились китаец и китаянка. Китаец сказал ему, что это та женщина, которую он ищет, и тип на коне дал ему деньги, а девушка дунула каким-то красным порошком в морду коню. Люди смотрели на это, спрятавшись в домах, подобравшись к окнам. Китайцы ушли, и тип сказал тем, кто прятался, что конь участвует в скачках в понедельник ровно в три пополудни. Потом он уехал, и заиграла песня Ника Кейва «Окровавленная правая рука», тип на коне ехал по переулкам, мимо завода, подавал милостыню, здоровался с полицейскими, народ бегал, вокруг пламя и дым, и опять поет Ник Кейв: «Он – Бог, он – человек, он – призрак, он – наставник, его имя шепчут по всей этой исчезающей земле, но под его плащом скрывается окровавленная правая рука».

Я не стал досматривать серию. Отложил до того времени, когда настроение будет получше. Закрыл крышку ноутбука, свернул самокрутку, устроился покурить у открытого окна. На каких-то балконах горел свет, другие были темными. Вокруг стояла почти полная тишина. Я курил и ни о чем не думал, потому что слишком устал. Затушил самокрутку, закрыл окно и вышел из комнаты. Пожелал спокойной ночи матери и отцу, которые смотрели телевизор в зале, потом лег спать.

На следующее утро я вышел встретить Нину у единственного пути на станции, потому что она боялась одна идти по улице, которая вела к моему дому. Везде была пыль. В воздухе летали перья, голубей не было видно, только слышалось их воркование. Я много раз говорил Нине, что ничего страшного с ней не произойдет, мой район ничем не отличается от других, но она не верила. Поезд выехал из тоннеля, и Нина вышла из вагона. Она показалась мне облаком света, статуей из белого мрамора, прекрасной и гармоничной. Несколько недель назад она сменила пальто на курточку из черной кожи. Сейчас она тоже была в ней, волосы собраны в длинный и аккуратный конский хвост. Мы поцеловались, я взял ее за руку. У нее на ногтях был белый лак, и мне это понравилось: добавляло ощущение лета, которое еще не наступило. Я дал ей пакетик жевательных конфет, который купил для нее, и Нина меня снова поцеловала. У меня дома без лишних разговоров мы бросились на кровать.

Одежда упала на пол, на ковер. Мы занялись любовью.

Я цеплялся за ее спину, как потерпевший кораблекрушение в открытом море. Сжимал ее соски зубами. Гладил ее по шее и по волосам. Зарывался лицом в ее груди до тех пор, пока не начинал задыхаться и исчезать. Лизал ей уши и потом целовал ее. Мы закончили, и я поцеловал ее в лоб.

Подобрал с пола трусы и майку, надел их. Пошел на кухню и поставил на огонь кастрюлю с водой. Нина присоединилась ко мне, завернувшись в лазурную простыню. Я посмотрел на нее. Она была красива, но я опустил взгляд.

– В чем дело? – спросила она.

– Простыня. Потом придется менять все постельное белье.

Нина оделась и вернулась.

– Как прошло? – спросила она.

– Что?

– Собеседование.

– Мне кажется, что это был полный провал, – ответил я, улыбаясь.

– Если ты выдал максимум, тебе не за что себя упрекать.

Нина стояла рядом и смотрела на меня. Я смотрел в кастрюлю. Потом сказал:

– Я выдал максимум.

– Тогда успокойся и помирись с собой.

Мы сели за стол. Между нами была бутылка воды и бутылка кока-колы. Ригатони под сливочным соусом с кубиками прошутто котто. Сверху я положил еще пармезан.

– Не думай об этом как о провале, думай как о новом опыте, – предложила Нина. – Прежде чем услышать «да», надо услышать пять раз «нет».

– Почему пять? – спросил я.

– Не знаю, я читала такое.

– Но кто решил, что их должно быть именно пять?

– Не знаю.

– Мне интересно, потому что я получил много отказов, больше чем пять, надо бы предупредить этого человека.

– Но это первый отказ, который ты получил в Англии.

Мы поели, выкурили перед открытым окном одну ее сигарету на двоих, передавая друг другу после каждой затяжки. Нина сказала, что хочет сообщить мне не одну, а целых две хорошие новости. Луч света упал ей на глаза, подсветил волосы, сделав их практически белыми.

Нину взяли работать над настоящим фильмом на съемочную площадку, режиссер – американец. Она рассказала, в чем будут состоять ее обязанности. Потом сказала, что речь идет о месяце работы с хорошим заработком и что это только начало – наконец-то!

– Так здорово! – Она триумфально вскинула над головой сжатые кулаки.

Я сказал, что она не только красива, но еще и умна, и поцеловал ее в губы.

А потом мы, безоружные и беззащитные, абсолютно неподготовленные, упали в черную дыру.