Неаполитанские хроники

Мнимый офицер напал на Николу Пьерри, нещадно колотя его саблей и выкрикивая:

— Негодяй! Почему ты не принес деньги?! Я запретил тебе являться без денег!

И тогда Франческо Матера обратился к нему с вопросом:

— А откуда тебе известно, что мы не привезли денег? Вот два навьюченных мула, и ты не знаешь, что у них в поклаже. Да на двух мулах можно доставить хоть миллион.

В ответ человек в кивере напал на Матеру, и тот в свой черед получил пять или шесть сабельных ударов плашмя.

Затем он дал Пьерри приказ разгрузить мулов, а Матере — отойти подальше.

Матера повиновался, но, отойдя шагов на сто, обернулся. Разгружая мулов, бандит и Пьерри явно о чем-то спорили.

Заметив, что Матера смотрит в их сторону, бандит крикнул ему:

— Еще раз обернешься, чтобы шпионить за мной, и я тебе пулю в задницу всажу!

Матера продолжил идти дальше, но по дороге его догнал Пьерри. Они вместе возвратились к отцу и рассказали ему о том, что случилось.

Это происшествие укрепило отца в его подозрениях.

Он с угрожающим видом подошел к Пьерри и сказал ему:

— До сего дня мои руки не были замараны кровью; но, клянусь тебе, если с моим ребенком случится несчастье, я своими собственными руками задушу твою жену и твоего сына.

В этот момент мама принесла несколько драгоценностей, которые могли стоить от двенадцати до пятнадцати тысяч франков. Отец потребовал, чтобы Пьерри взял их и немедленно отнес разбойникам.

Матера хотел отправиться вместе с ним и на этот раз, но Пьерри категорически отказался от его предложения.

И тогда в присутствии отца разгорелся спор, заставивший его задуматься еще сильнее. Пьерри утверждал, что, помимо бандита с саблей в руках, в лесной чаще скрывалось около трех десятков людей, которых он видел своими собственными глазами. Матера, напротив, настаивал, что бандит был один.

Пьерри вернулся на другой день, возвратив драгоценности и заявив, что разбойники издевались над ним, бросили его на землю и пинали ногами, говоря при этом: «Нам нужна вся сумма сразу, причем лишь золотом и серебром».

Обычно Пьерри был немногословен, но отцу пришла в голову мысль подпаивать его. И это ему удавалось. Чем больше Пьерри пил, тем разговорчивее он становился.

Но, пьянея, он почти всегда путался в своих обещаниях, и потому отец понял, что доверять этому человеку нельзя никоим образом. Так, к примеру, Пьерри говорил:

— Ваше превосходительство, можете быть спокойны, завтра вам вернут вашего сына.

Но уже через несколько минут, забыв о том, что только что обещал, он добавлял:

— Дайте мне пару бутылок розольо, чтобы каждое утро бедному ребенку можно было давать по рюмочке этой наливки!

Двух бутылок, если расходовать их содержимое по рюмочке каждое утро, хватило бы дней на двадцать пять, а то и на тридцать.

Наконец, после долгих переговоров с Пьерри, было условлено, что отец даст еще четыре тысячи дукатов и я буду освобожден. Однако отец не хотел давать эти четыре тысячи дукатов, если у него не будет уверенности, что со мной не произошло ничего дурного. Тогда Пьерри предложил предъявить меня какому-нибудь человеку, к которому у отца есть доверие.

В итоге порешили на том, что наш старый слуга Антонио Трокколи повидается со мной, поговорит со мной и убедится, что я цел и невредим.

Я уже рассказывал о моей встрече с ним.

Когда Трокколи вернулся домой и заверил отца, что видел меня и со мной все в порядке, отец заявил о своей готовности заплатить четыре тысячи дукатов. Но, поскольку бандиты хотели получить всю сумму золотом, это повлекло за собой задержку на три или четыре дня.

Отец обегал все и вся и в конце концов собрал нужную сумму золотом, но самыми разными монетами: среди них были французские наполеондоры, мексиканские дублоны, испанские квадрупли и даже папские червонцы.

Было договорено, что эту сумму передадут бандитам в ночь на 21 сентября, но только в обмен на меня. По приказу отца, утратившего всякое доверие к Пьерри, сопровождать его должны были шестнадцать наших телохранителей, каждый из которых был вооружен револьвером и двуствольным ружьем.

Никаких возражений со стороны Пьерри не последовало.

Погода стояла ненастная. Отец велел Пьерри взять с собой три плаща, чтобы укутать меня и защитить от дождя. Около девяти часов вечера семнадцать человек отправились в путь.

Деньги нес надежный человек по имени Джузеппе Руссо.

Когда они достигли вершины горы Веллери, Пьерри велел тем, кто его сопровождал, спрятаться и вести себя тихо, и один спустился вниз; однако через четверть часа он вернулся, сказав, что никого не нашел.

Тем не менее он предложил еще раз обойти окрестности, если Трокколи согласится сопровождать его. Трокколи, беззащитному старику, это предложение не очень понравилось, но в итоге он решился, и они вдвоем стали спускаться по склону.

Шагах в ста от вооруженного отряда, притаившегося на вершине горы, Пьерри остановился и подал условный сигнал; тотчас же его окружили шесть или семь бандитов.

— Где деньги? — спросили бандиты.

— Где ребенок? — спросил Трокколи.

— Останься здесь, — сказал ему Пьерри, — я берусь все уладить.

И он бегом направился к нашим телохранителям.