Небесное дитя

Выходя из музея, я думаю о том, сколько препятствий преодолел Тихо Браге в юности, когда решил посвятить себя небесной науке. Я сажусь на скамейку рядом с Селианом и возвращаюсь к идее этой слабости, странности, ставшей силой. Он не отвечает, но сжимает мою руку. Два пожатия означают: я тебя люблю. А затем: «Пойдем дальше?»

В нескольких метрах от орлиного гнезда Браге строит «звездный замок» Стьернеборг — подземную обсерваторию, чьи инструменты помогут нарисовать еще более подробную карту неба, поправить ошибки предыдущих астрономов, совершенные, в частности, из-за неустойчивых столов и несовершенства оборудования, которые со времен Античности не сильно менялись. В эту лабораторию вел подземный ход, а над ним возвышались медные купола, будто грибы. В подземной обсерватории, защищенной от всех ветров, Браге установил бронзовый глобус, на котором было видно расположение звезд, еще там имелись азимутальный круг, астролябия, секстанты, огромный настенный квадрант и латунные сферы. Три вида часов показывали часы, минуты, секунды, поскольку ничто в мире не интересовало великого астронома так, как время.

Эти гигантские инструменты, барочная фантазия двух замков, остров, трансформированный в Ноев ковчег… У Селиана своя теория: Браге так любил Вен, потому что мог делать там все, что захочет, вдали от королевского двора, семьи и общества. «Здорово быть по-настоящему автономным и ни от кого не зависеть».

Я переворачиваю карту, пишу: «автономные следующие за собой, прислушивающиеся к собственным правилам».

* * *

Селиан

Длинношерстный Локи напоминает собаку-няню из «Питера Пэна».

Мама говорит, что мы на острове сирот.

Хорошо иметь нового друга, надеюсь, он не перепугает других зверей, когда я пойду гулять. Сольвейг говорит, что Локи не двинется с места: «Это пастушья собака, она очень умная, даже если так и не выглядит». Мы веселились, когда пес бегал на кухню и радостно показывал нам пустую миску.

Сегодня утром море сверкает. Весь остров словно горит. Мне ужасно не терпится все осмотреть.

* * *

Сольвейг дочка и внучка рыбака. На этом острове почти все рыбаки. В начале прошлого века ее дед построил пансион, лодочный ангар, сваями уходящий прямо в море, деревянные лестницы на берег, переходный мостик, террасу за домом прямо над водой. Здесь я каждый вечер вдыхаю йодированный небесный воздух, в котором солнечные лучи растворяют лиловую дымку.

Селиан ушел играть на пляж, он чертит линии на песке. Я редко видела, чтобы люди так проводили время в одиночестве, но ему нравится.

Мой ум работает в режиме волн. Селиан только что сказал, что хочет стать фотографом и снимать животных. Не просто фотографом, а именно таким, который будет созерцать природу.

Мысли прерывает невидимый постоялец, тот самый университетский профессор, о котором говорила Сольвейг, он несет бутылку вина и два бокала.

— Можно присоединиться?

Этот элегантный мужчина в белом, очень бледный — сразу же напомнил мне Жана дез Эссента, — оказывается приятным и не лишенным чувства юмора.

— Откуда ваш безукоризненный английский?

— Я наполовину британка. Моя мама из Соммерсби.

— Ах, Теннисон! От него ваше имя? «Мэри, любительница приключений, полетов и детских игр!»

Я смеюсь и сама удивляюсь своему смеху. Солнце освещает стену, увитую козьей жимолостью, я, в брючном костюме, с бокалом в руках, удобнее устраиваюсь в кресле. Выбирая шведский остров, я совсем не задумывалась о том, что заново обрету там, среди чужеземцев, родной язык.

* * *

«Милан Кундера в „Бессмертии“ ошибается, когда пишет, что о Браге никто ничего не помнит, кроме того, что он сам виноват в своей смерти, поскольку из вежливости не решился покинуть праздник и встать из-за стола, когда безумно хотел в туалет. Вы же знаете эту забавную историю про лопнувший мочевой пузырь… Нет, на самом деле никто о нем не забыл, и доказательство — то, что мы с вами здесь, на острове. Кое-кто предполагал, что его отравили. По легенде, сам король Дании Кристиан Четвертый хотел, чтобы Браге исчез, потому что астроном якобы был его сыном. Многие тогда думали, что королева София и Браге состояли в связи…»

К тому времени Селиан вернулся с пляжа и стал внимательно слушать профессора. Он был так опечален, узнав о смехотворной кончине нашего героя, что не успокоился, пока я не перечислила других жертв подобной насмешки судьбы: Эсхила, Барбароссу, Люлли… Селиана заинтересовала версия возможного убийства Тихо Браге.

Профессор повернулся к нему: «Браге всю жизнь боялся, что у него украдут тысячи данных, которые он собирал, пребывая в звездном городе, и некоторые думают, что Кеплер мог его убить. Это меня расстроило бы еще больше…»

Мой тигренок понимающе кивает. А несравненный рассказчик тихим голосом продолжает. Мол, кости Тихо Браге в тысяча девятьсот первом году эксгумировали, и анализы подтвердили отравление ртутью, однако в две тысячи десятом новые анализы опровергли предыдущие и показали естественную смерть. «И вот прошли века, а смерть так и остается загадкой. Мы знаем не больше, чем до эксгумации, но, может, это не так уж плохо?»

* * *