Небесные тираны. Столетняя история бомбардировщиков

Я думаю, что следующее правило в целом верно: период, когда доминирующее оружие сложно производить — это, как правило, период деспотии. А когда доминирующее оружие производить дешевле и проще, у простых людей есть шанс{439}.

Он относил танки, линкоры и бомбардировщики к тираническому оружию, в то время как винтовки, ружья, луки и ручные гранаты — к демократическому. Они дёшевы и могут быть изготовлены почти в любой мастерской. Оруэлл также подчеркивает, что их легко переправить контрабандой, что на руку даже самым отсталым народам: «Так что буры, булгары, абиссинцы, марокканцы и даже тибетцы могли бороться за свою независимость, а иногда и брать верх»{440}.

Во второй половине ХХ века во время холодной войны вряд ли кто-то, кроме США и Советского Союза, мог производить современные бомбардировщики. Как в конструкции, так и в дизайне их сходства были гораздо более очевидными, чем различия. Мало кто сомневается, что именно США лидировали в этой гонке, а Советский Союз старался не отставать — при содействии сети промышленных шпионов, прежде всего шведского лётчика и дипломата Стига Веннерстрёма. Веннерстрём исправно поставлял Советскому Союзу руководства и чертежи американских самолётов, двигателей и бомбовых прицелов начиная с 1945 года и до самого конца 1960-х годов.

Хотя русский авиаконструктор Игорь Сикорский первым предложил технологию бомбардировщиков в 1914 году, большевики, захватившие власть после революции 1917 года, не прислушались к нему. Сталин долгое время не проявлял интереса к стратегическим бомбардировкам, что, вероятно, сыграло свою роль, но, по всей видимости, столь же существенно было и то, что советские заводы, которыми владело само государство, не имели мотива в виде прибыли, который подталкивал американскую авиационную промышленность постоянно вести лоббирование и предлагать все новые и новые технологии. Так продолжалось и в послевоенный период, и СССР мог только констатировать, что «квантовые скачки» западных держав в реактивных двигателях и бомбовых технологиях не прекращались. Даже Сталин вскоре понял, что придётся создавать авиацию с такой же разрушительной силой, как и у главного врага{441}.

Советский Союз столкнулся с проблемами, когда приступил к разработке своего первого реактивного самолёта. Как и всегда, именно двигатели создавали больше всего хлопот. Высокие требования к точности сборки деталей и качеству материалов оказались практически несовместимыми с советским способом производства, усугубляемым запутанной бюрократией и привычкой перекладывать ответственность на других. Поскольку технически сложные детали не могли быть сделаны из стали, бетона или чугуна, это стало проблемой.

Сначала в СССР попробовали копировать немецкие реактивные двигатели от «Юнкерса» и «БМВ», но они были разработаны в Германии в условиях недостатка металла и оказались недолговечными. Спасением стала небольшая партия огромных, похожих на батон британских турбореактивных двигателей типа «Роллс-Ройс Нин». В попытке наладить несколько испорченные после заключения мира отношения между двумя странами лейбористское правительство в 1946 году предоставило лицензию на их экспорт. Советский Союз скопировал двигатели до мельчайших деталей и дал им название «РД-45». И хоть они работали не идеально, они были намного лучше, чем имеющиеся варианты.

К 1950 году гонка вооружений уже набирала обороты. Времени для дальнейших экспериментов не было, поэтому обычный процесс проектирования становился невозможным. В результате первый реактивный бомбардировщик Советского Союза был построен на базе двух громоздких двигателей Кузнецова{442}. Самолёт получил название Ил-28 по имени Сергея Владимировича Ильюшина, основавшего в 1933 году ОКБ, которое впоследствии было преобразовано в завод его имени. Как и его коллега Туполев, он был из скромной крестьянской семьи, но вёл себя, по всей видимости, гораздо лучше, потому что стал одним из немногих инженеров в Советском Союзе, избежавших любого вида репрессий[26].