Небо молчаливое

– Смена, – сказала она, сказала слишком тихо, он едва ли услышал. Эмме раньше нравилось как это звучало: смена – сменяемся, смена – время, смена – строчка в расписание, смена – вставай.

– Уже что ли? – он удивлённый повернулся. – Ты закончила своё… что ты там делаешь.

– Да, – ответила неохотно. – Встаешь?

– Выгоняешь меня? – он улыбался. Насмехается или просто добродушен? По нему не понять.

– Нет, – Эмма вздохнула. – Ты разве не хочешь проведать своих гостей?

– Эмм! – чуть ли не выкрикнул он. Эмма отшатнулась. – Сначала Фет, теперь ты. Неужели я настолько не прав? – он возмущенно развёл руками. – Я людей спас.

– Уверен? – Ей было страшно, она пятилась к стене, а надо бы к креслу. Надо бы сесть. Корабль повисит, конечно, немножко, ничего с ним не станется. – Если Фет прав, – прошептала она. Фет скорее всего поднимался сюда и долго-долго рассказывал Константину про пташек, про пиратов, про то, что так делать плохо, а как хорошо? Эмма не хотела грубить, не хотела как Фет и злиться тоже не хотела. – Если эти люди сбежали от пиратов, пираты будут искать нас. Что ты сделаешь с пиратами? Устроишь воздушный бой? – Эмма поняла, что не злится, а боится. Что она будет делать с пиратами? Из оружия на корабле только… если только лазер переделать. А этот лыбиться. – Учти, – процедила она, – из оружия только лазер, который я тебе не дам.

Попробуй вытащи ещё этот лазер. Боже и какой она после этого ученый? И он слабенький, чтобы обшивку чинить.

– Придумаю что-нибудь. Я умею нести ответственность за… то что делаю!

– Ну так иди и неси, – процедила она. – Не стоит оставлять пташек без присмотра.

II

Он был зол. Да, он был зол. Его допекли. Нет, ну серьёзно. Сначала доктор со своими пиратами, потом Эмма. Пусть и так, пусть и так. Что теперь бросать пташек в облаках? Боже, кто людей пташками называет?! Константина шагал по коридору в сторону кают. Как разумный человек, как настоящий капитан, он предложит им поесть. А после они поговорят и всё прояснится. Девушка, Лика, она представилась Ликой, выглядела неважно, да и парня потрепало. По их словам, они болтались в облаках больших трех дней в картонном шаттле размером в две туалетные кабинки. Константин замер, ему хотелось объясниться. Ну право слово, он поступил, как поступил. Бросать людей в открытом небе последнее дело. Как им вообще удалось сбежать? И если пиратом был Людвиг… Константин улыбнулся немного злорадно. С Эммой надо поговорить.

Со стороны лабораторий показался Луи.

– Эй, кэп! – крикнул он, голос у Луи был нервный. – Слушай, – начал он, – не поможешь мне с шаттлом? Эмма почему-то… Но я думаю, это правильно будет. Там немного работы и инструменты у нас есть.

– Пошли, – резче чем следовало ответил Константин. – А чем залатать?

– У нас есть, – оживился Луи.

Возможно несколько часов монотонной работы поможет освежить голову или по крайне мере устать.

– А гости? Их бы покормить.

– Фет сказал, они спят. Он осмотрел их, всё нормально.

– Знаю, что осмотрел он и мне сказал, – Константин вдохнул глубоко, потом выдохнул и бить стены чуть-чуть расхотелось. – А ещё он сказал, у них клейма на запястье, у обоих. Птичка какая-то. Вроде парные татуировки…

– Они чьи-то, – прошептал Луи.

– В смысле? – Константин всё ещё не въезжал, разве люди могут быть чьи-то, чьи-то на столько, чтобы их клеймить?

– Так отмечают, когда… когда ты соглашаешься быть… они как… Я не могу объяснить.

– Работорговля?

– Почти. Но нет. Обычно на это соглашаются добровольно. У них есть где жить и что есть, но нет свободы перемещений и всё, что они делают, музыку, – пробормотал Луи, – принадлежит господину. Он может продавать её, но они не получат дохода.

– И на черта на это соглашаться? – возмутился Константин. – Добровольно! Куда уж там.

– Когда иначе не получается. – Луи отвернулся, он как Эмма прятал глаза. – Я больше всего боялся, что со мной будет так, – он вздохнул. – Когда меня поймал Фет, когда притащил на Небо, когда они с Эммой предложили жить здесь, я думал – попал. Я два года барахтался, цеплялся за любую работу, воровал, лишь бы не с клеймом… Но это не клейма, это маленькие татуировки. Я так удивился, когда увидел, что у Эммы всё руки… Потом знаешь, потом я вспомнил… вспомнил что-то, что Фет называет выдумками. Мастерскую с художников, к ним приходили счастливые, свободные люди. В солнечном мире это искусство, а здесь метка. Верна все извращает. – Луи опустил голову. – Ну вот почему так? – спросил он. Константин понятия не имел почему, ему тоже хотелось бы знать. – Мне страшно об этом, – Луи вдохнул, а выдохнуть забыл. Он не хотел бить стены, а Константин хотел. Теперь хотел ещё больше.

– Понимаю, – сказал он, потому что так говорят, когда так.