Небо молчаливое

«С Людвигом можно договориться, можно откупиться, – прикинула Эмма, – если отдать ему что-нибудь такое, что-нибудь… Что-то дорогое и нужное. – Идей не было. – Тогда он может даже похлопотать за нас. И можно попросить убежища. На Южной, к примеру», – Эмма вздохнула, тогда она не закончит исследования в ближайшую вечность. Но у неё хотя будет следующая, так? И их не убьют. Она тряхнула головой, не помогло. Нет, внутри было спокойно, тревоги не было, а значит всё либо хорошо, либо плохо на столько, что можно уже не рыпаться. Доктор и Луи уставились на капитана, Эмма тоже повернулась, но глаза смотреть не стала, ограничилась кровью на рубахе, и тут зажмурилась.

– Я никого не убивал. Да, боже, вы чего?! На кой чёрт мне убивать их капитана? Ну подрались мы, набили морды. Моей повезло больше! – он хвастливо улыбнулся.

– Оно и видно, – буркнул Фет. – Дальше.

– Дальше мы поговорили. И он согласился отпустить своих пташек и подарил мне бутылку. Я в потёмках решил, что бренди, а это водка.

– Что? – возмутился Фет.

– Водка. Я тоже расстроился.

– И почему это он решил вас опустить?

От тона Фетова голоса Эмме стало не по себе. «Зачем ты так?» – подумала она с грустью глядя на доктора. «Что с ним случилось? – пронеслось в голове. – С Фетом что-то произошло», – поняла Эмма, это подождёт. Но, впрочем, будто ты тут хоть что-то делаешь? Занята, конечно. Сидишь, бестолково пялясь в карту бурь.

– Фет, – оборонила она. Доктор сразу же обернулся. Слушает. Надо говорить громче. Надо закончить эту перебранку. Всем тошно. Надо. – Давайте потом, – вышло тухло. – Это приказ, – уже ровней. – Можешь идти, капитан?

– Могу.

Небо у горизонта сделалось непроглядно синим, ещё не чёрным, но тяжёлым и смурным – дивная обманка. Каким на самом деле было Вернское небо, мало кто знал. Дружественные панели умело симулировали дом: хочешь бурю – пожалуйста, хочешь смерч – тоже нарисуем. Фет это дело не любил. Эмма стояла прямо под экраном так близко, что складывалось ощущение, ещё чуть-чуть и она провалиться прямо в восходящую бурю. Взгляд у неё был тяжелый, тёмные глаза сделались ещё темней и злей.

– В следующий раз, – Луи поморщился, – рулить буду я.

Доктор побледнел, нахмурил лоб.

– Не спорь, – цыкнула Эмма. – Боги, такое ощущение, что это меня по затылку треснули.

– Ты всё близко к сердцу принимаешь, – отпустил Фет. —Нельзя так.

– Нельзя? – осклабилась Эмма. – Нельзя. Спасибо, вот что-то сама не догадывалась, – она действительно потёрла затылок. Она выглядела плохо, и без того бледная, белей только рубашка доктора. – Я не могу не близко, Фет. Я этот грёбаный мир только так и чувствую. Голова у меня так работает. Боги… Сходи-ка лучше к нему.

– Эмм… – протянул Луи, ласково касаясь её плеча. – Эмм, ты хорошая.

– Я знаю, – вздохнула она и отшатнулась. Луи смущённо отступил к креслу, посмотрел на неё и на доктора. Эмма ещё раз потёрла голову, тщетно пытаясь избавиться от фантомного зуда в затылке.

– Фет! – возмутился Луи. – Зачем ты так? Мы не выбираем, что мы чувствуем, начал он грозно, но к концу фразы стух: – это работа лимбической системы. Лимбической, правильно? – добавил совсем тихо, глядя уже на Эмму, а не на доктора. Выдержать коронный взгляд Фета мало кто мог.

Эмма слабо кивнула.

– Да что вам всем?! – возмутился доктор.

– Ничего, – прошептала она. – Луи, сможешь вести? Я, кажется, нет.

– Да, Эмм.

IV

Она посмотрела на бутылку, классическая такая чекушка водочная, посмотрела, потрясла и выпила, точно огня глотнула чистого и тугого. Всё натянулось внутри, застыло, трещит, трещит. Хочешь вой, хочешь морщься… Кэп не стонал уже, лежал мирно. Обезбол, видимо, начал действовать. Что тебе снится славный герой из Тирхи? Большое солнце и трубы гремят – славят? Трубы, которые горны представлялись плохо, в голову лезли водопроводные – ржавчина из-под слоев грязно-белой краски. В Новом мире нет героев, есть просто люди получше и подерьмовей. Эва вот явно из хороших, из тех, кто стремится помогать, спасать, души врачевать, из тех, кто не боится сидеть у постели поехавшей девочки, из тех, кто улыбается почти мёртвым. Дэвид тоже хороший, разве нет? Правильно для команды решил, людей увёз. Разве плохой так бы… Эмма поставила бутылку обратно. Стыдно как-то. Стыдно. В рубке не справилась, в машинном тоже какой от неё в таком состоянии толк? Фет справится. Луи справится. Что ты вообще на Небе делаешь, учёная? Раз такая ерунда из строя выводит? Один раз не справилась, не дотерпела чуть-чуть. День, Эмма, чёртов день! Подождала бы и со всеми можно было плакать. Вечно ты…

Эмма подвинулась к краю. Боги, как она такая маленькая и бестолковая может занимать столько места на чужой кровати? Можно ей вообще сидеть тут? Села бы на стул. Вот стул. На стуле кофта и коробка, из коробки торчит что-то. Эмма сказала бы заячьи уши торчат, какие зайцы на корабле? Эмма придвинулась к столику, схватила бутылку, ударилась пальцами о деревянный край, потрогала крышку, погладила горлышко и отхлебнула.