Небо молчаливое

Кэп открыл глаза. Эмма вздрогнула.

– Привет, – сказал он с кривой улыбкой.

«Твою мать!» – подумала Эмма. «Какого хрена!» – подумала Эмма, несчастно ойкнула, запоздало одернула руку. Подумаешь пальцы заметил, погладил. Её трясло немного. Она спрятала руку под полу рубашки и отползла немного к стене.

– Ты чего? – поинтересовался он бледный. – Я не умер.

– Молодец, – Эмма отвернулась. Боги, если увидит, как она улыбается дура-дурой… – Ф-фета позвать?

Он мотнул головой.

– Не уходи от меня, ведьма.

– Я не ведьма. – Эмма наклонилась, снимая бесполезную тряпку с его лба. – Не уйду. – Зачем ей идти? – Хочешь воды?

– Я только…, – сказал он.

Эмме хотелось, чтобы он сказал… или не говорил. Или просто, или, как он сказал "только". Она покрутила это в мыслях, ничего, конечно, не произошло. Стало холодно немножко. Пустяки. Эмме хотелось, чтобы он продвинулся ближе. Константин не уверенно ёрзал на собственной двойной кровати. Он сдвинул две койки. Чья это кстати была каюта? Эмма забыла. Он сдвинул, а сверху матрас, и в общем, шикарно.

– Зачем я выпила эту дрянь? – Эмме хотелось выйти из Неба, куда угодно: в серные бури, в безкислородную пропасть, боги, только бы… только бы, она задержала дыханье, горло обожгло. Зачем?

– Эмм, – позвал Константин. Лучше бы он убрался, куда угодно. Ну хоть куда-нибудь. Невозможно смотреть на эту рожу. Хочется его обнять.

– Я домой хочу, – Эмма всхлипнула. Она дёрнула на себя какую-то тряпку, пусть тряпка окажется пледом, пусть… – Боги… Хорошо. – Чего хорошего? Все цепляешься, цепляешься, дура, за позитивную… Слово «психология» встало комом, Эмма всхлипнула. – Хорошо, что эта дрянь сейчас выйдет, и я смогу нормально работать. Выйдет мерзостным драконом.

Эмма любила драконов, она погладила тихонько, чтобы он не заметил, свою руку. Может Константин не любит? Нет, он просто… человек? Просто военный. Просто мальчик из богатеньких, такие о драконах не думают. Только сумасшедшие ведьмы.

– Эмм, иди ко мне, пожалуйста, – попросил он настойчиво. Как ей хотелось, чтобы хоть кто-нибудь так попросил! Попросил. Она отвернулась.

– Прости, – выговорила, пьяный язык ворочался туго, – прости, что видишь меня такой.

– Нормально, – он, кажется, улыбался. – Ты видела и хуже. В смысле меня.

– Ты приятный, – выдала Эмма, всё больше вжимаясь в стену. В животе стало так тяжело и ужасно. Зачем? Вот зачем! Ну зачем?

– Ты правда пьяна, – заключил Константин.

– А так не видно? – она всплеснула руками и стукнулась о стену, звонко, но не больно, утром будет больно. – Не напоминай мне на утро.

– Останься, пожалуйста, – прошептал он тихо, точно её же оружием… – Я не могу спать один, – совсем как ребёнок.

Эмма кивнула, Эмме хотелось сбежать, и чтобы он не знал её больше, не слышал, не видел, забыл. Она неловко скинула обувь, подумала: «Не раздеться ль? В одной кровати. С ним. Нет». Эмма выпуталась из рубашки с опаской поглядела на голые руки, потянулась, потому что коже надоело под тканью, а без неё хорошо, и потому что устала, и потому что странная нега заполнила тело, и потому что пьяная была. Эмма примостилась с краю, на одеяле, накрывшись рубашкой. «Замерзну, – поняла, – вот непременно замёрзну».

– Замёрзнешь, – сказал Константин. – Иди ко мне.

– Я буду мешать.

– Не будешь.

– Эмм, – сказал он. Никто так часто не звал её по имени. Ну никто. Зачем он зовёт? – Можно я тебя…

– Да делай что хочешь! – объявила она. Нет, она понимала, что так неправильно. Но боги, что ей, собственно, на этой чёртовой Верне терять? Гордость? Девственность? Самоуважение? Ничего, ничего не осталось.

– Знаешь, на Тирхе, я предложил бы тебе вечность и деньги моего отца. А здесь… у меня ни черта нет, я ничего не могу тебя дать.

– Я пьяная в хлам.

– Эмм…

– Хотел обнять – так обнимай, капитан!

Где-то в машинном Фет выронил гогглы, а Луи бесстрашно прошёл через бурю. Константин… Что-то щёлкнуло и на корабле выключился свет.

«Я потом пожалею», – подумала Эмма.

Эмма стянула брюки, брюки упали и ладно, носки она тоже сняла. Уткнулась носом ему куда-то около плеча. Можно не думать, хотя бы немножко, пожалуйста, можно? Эмма уснула. И Константин тоже.

Забегая вперёд, заметим, что за всё время ссылки Константину наконец удалось нормально поспать.

Глава 9

неспящая память

I

Это был маленький закуток тишины, неведомо откуда выросший среди бурь. Луи с удивлением разглядывал россыпь звёзд белых и крупных, точно жемчуг на бархате черноты. Корабль шёл медленно, Луи не спешил разгоняться, хотелось хоть на немного продлить это странное затишье – долгий вдох после нырка. И на душе было уже не горько и не тоскливо, но очень и очень тихо как бывает в ноябрьском саду за неделю до зимы.