Небо молчаливое

– Для тебя старый. Не тряси головой, – какой у него всё-таки глубокий голос! Особенно когда не ругается. – послушай. – Луи послушно кивнул. —Я скажу один раз честно. Не хочу врать тебе.

– Фет, – Луи вновь потянулся к нему через стол. Кажется, это уже было и закончилось плохо, уже закончилось, но теперь он не уйдёт.

– Ты нравишься мне. – На этих словах Луи вздрогнул. Внутри так ухнуло! – Как ты можешь не нравиться? Не возражай, боже. Ты славный, и умный, и жить не боишься.

– П-правда? – Луи смущённо потупился, – Т-так почему нет?

– Тебе не нужен человек с таким багажом как у меня, Луи. Я сломаю тебя.

– Пф! Н-нет. Нет. Глупости! Я… у меня… я тоже всех потерял. Я тебя понимаю. Может даже лучше, лучше… Я нужен тебе. Я могу быть нужным!

– Нет, Луи, нет.

– Могу! – повторил он упрямо.

– Можешь конечно. Но не должен.

– А если хочу?

– Подумай ещё.

– Фет!

– Хватит.

– Но…

– Всё Луи. Если тебе так проще, считай, что ты не в моем вкусе. – Зачем он это говорит? Ну вот зачем? Он готов зашипеть, если б это хоть что-то решило! – И в конце концов, я могу сказать нет.

– Можешь, – согласился он слабо.– Но ты… ты не любишь меня?

Фет не ответил. В каюте стало ужасающе тихо.

– Тебе не нужны отношения, так?

На это Фет тоже не ответил.

– Не нужны со мной? Фет! – Неужели трудно ответить? Пусть скажет нет, пусть скажет, скажет, скажет! – Я не могу видеть тебя, говорить с тобой, если ты… Ты презираешь меня.

Ну и правильно! Жалкий воришка. Ему нравятся мужчины, ему мальчики не нравятся!

– Можешь не говорить со мной, – наконец вымолвил доктор, словно плюнул в лицо. Но Фет не плевал, Фет глядел, не отворачиваясь и не моргая.

– Могу! – ощетинился Луи. – Тебя всё равно не переубедишь. Упёртый как… как…

"Ну нагрублю я ему и?!" – Луи беспомощно осел в кресле. Спорить с Фетом как со скалой ругаться. И тошно, тошно так!

– П-прости.

На что доктору это "п-прасти"? К черту. К чёрту. К чёрту! Луи вытолкнул своё тяжелючее тело из кресла. К чёрту.

II

– Эмм? – прошептал Константин, желая проверить, проснулась ли. Эмма открыла глаза, испуганно вздрогнула. – Тшш. Это всего лишь я. Я всего лишь глажу тебя по голове. Ничего…

– А должно быть наоборот, – прошептала она сонно. – Тебя же по голове… Когда я вырубилась?

– Не помню, – он улыбнулся, стало больно, слюна наполнилась то ли кровью, то ли Фетовым обезболивающим стерильно горьким и чуть сладковатым. Константин опасливо потрогал щёку, но толком ничего не нащупал, щека была мягкая и всё.

– Я хоть не мешала тебе? – Эмма отодвинулась, приподнялась на локтях.

– Нисколько, – он потряс головой, хотя трясти не следовало. – Хотя бы выспался. – Говорить тоже больно. Давно ему не было просто физически больно, есть в этом что-то заземляющее. – Давно живого человека не обнимал.

– Ты выспался… – прошептала Эмма, – потому что обезболивающее, а не.. ну не поэтому. А… как себя чувствуешь?

– Превосходно!

– Какие длинные слова, – вздохнула она скептично. – Сколько сейчас? – спросила и сама же ответила: – Полдесятого!– воскликнула с ужасом. – Станция!