Небо молчаливое

Это была меленькая станция, меньше Южной, меньше и той портовой, на которой прокураторский кораблик выкинул Константина. В Эмминых картах у неё даже названия не было, только строчка плавучих координат. Станции на Верне по большей части не двигались, а как бы парили в «безопасных» секторах. Нрав планеты этому способствовал мало. Подвижная атмосфера оставляла очень мало стабильно-спокойных островков. Кораблям-скитальцам этого было вполне достаточно, а вот большим станциям приходилось не просто. Громады вроде Южной, маломобильные и густонаселённые, подвергались наибольшему риску. Попробуй угадай, не ждёт ли их участь Стрельца? Но как рассказывал Фет, люди, живущие внутри, об этом не задумываются. Для них рождённых на небе бури и облака точно и не существуют, весь их мир – закрытая система станции, а что снаружи? Бог? И воля божья. Они и звёздах уже не знали и о других мирах. На Верну редко прибывали гости. Подумаешь ещё немного людей. Мало из каких отдалённых станций они прилетели? Преступники и искатели приключений, отчаянные – так о них говорили. На Верну ссылали политзаключенных, людей толковых по большей части и неугодных системе. За остальными охотился Людвиг. Пиратом он был ровно в той же мере, что Эмма гадалкой. «Мы носим красивые маски, чтобы не задохнуться», – шутил он однажды, оттягивая новехонький респиратор.

Станция коптила и дымила, флегматично сбрасывая тонны яда в Вернскую пустоту. По сути своей, то был завод. Здесь собирали движки и насосы, штамповали закрылки, набирали в баллоны горючий газ из атмосферы, перегоняли спирт. В общем, занимались всякой грязной опасной работой, невозможной на больших обитаемых станциях. Жили здесь только рабочие, жили вахтами по двадцать четыре дня, таков был технологический цикл набора газа, опять же с Фетовых слов. Стыковаться с грязнулей Эмме совсем не хотелось: маленькие рабочие станции почти всегда обещали хренову тучу проблем, но выбора не было – после стычки с пиратами, после бури в которую попал корабль, Небо необходимо подлатать.

– Нет, Луи. Я не пойду. – Эмма остановилась у края, заглядывая в механическое нутро. Корабль казался не то мёртвым, не то спящим. – Ты справишься и без меня.

– П-правда?

Эмма кивнула.

– Ты хорошо знаешь Небо и местных механиков. А ещё ты ловкий. И тебя не надурить.

– Я сам кого хочешь!..

– Ш-ш, – Эмма приложила палец к губам.

– Тогда я?.. – он махнул вниз.

– Иди.

Луи шутливо отдал честь и побежал к рабочим счастливый. Как так вышло, что Эммин страх стал, ну впрочем, гордостью? Эта ложь такая получилась или что? Луи осчастливлен её доверием, а Эмме не нужно лезть кораблю под шкуру.

Дома, кажется, она не боялась высоты. Или боялась, но заставляла себя каждый раз, чтобы не показаться слабой, не оказаться хуже коллег-мужчин и великолепной Эвы. «У меня хорошая сестра, – думала Эмма, – понимающая. Что ж тогда она так меня бесит?».

Эве доставалось всё, потому что она всё делала правильно, принимала правила этого мира, была хорошей, семью вот выбрала, не артачилась, людей любила. Такой дочерью гордиться можно. Не то что мной.

Эмма села прямо на пол, вынула из сумки планшет. Что ж, у неё есть около двух часов – приятно. Сидеть на краю было не страшно и даже забавно. Только в груди немного жгло. Эмма тряхнула головой. Вроде нормально уже. Утряслось, что могло утрястись. Понять бы теперь, почему так хреново.

«Я завидую, – признала Эмма. – Потому что сама так не могу. Потому что Эва всегда будет примером, а я чокнутой ведьмой. Но даже эти слова не мои».

Внизу гремело. Погасший планшет боком торчал из сумки. «Мама, Эва, Дэвид и теперь этот чертов капитан. Почему я так сильно не подхожу их миру?», – прошептала Эмма. Перед глазами мерцало нечто цвета Эвиных льняных штор. Свет падает косо в её квартире с видом на бор. В её квартире пахнет иланг-илангом и жареным мясом. У окна Дэвид полон стыда и презрения выплёвывает историю перед Эвой, а Эва тихо стоит и только, едва нахмурив идеальные бровки, качает головой. Она не злится, а хочет вылечить ту малость, что осталась от души.

Эмма закрыла глаза, открыла. Это всё ложь, обрывки не прожитой памяти.

Дэвид сделал её предательницей, Эва – дурой, даже ведьмой она не сама назвалась. Когда все улетели, а она нет. Когда на пустом корабле остались только они с доктором, когда припасы закончились и пришлось остановиться. Когда они причалили на Алой. Когда встретили Людвига…

Эмма выпрямилась во весь рост и откинула волосы. Она знала, что выглядит жалко. А вот им об этом знать не зачем. Она усмехнулась. Бравада и только! Но самую малость добавила сил. Доктор молчал, не двигался и дышал очень быстро, точно после долгой пробежки. Эмма надеялась, что он подскажет, но доктор точно отключился.