Небо памяти. Творческая биография поэта

А поэзия во все большей мере будет заниматься своим непосредственным делом… Какие-то ответы поэзия вообще едва ли может дать. Я выработал себе такую формулу: литература, и поэзия в частности, должна быть свободной – в идеале она всегда свободна – от политики, от идеологии. Но поэзия не может быть свободной – от чего? – от самой себя… От поэзии она свободной быть не может… Поэтому я не верю всяким там модным течениям – этим занимаются юные неискушенные люди, а порой просто шарлатаны… Поэзия не может быть свободной от мира человеческой души – наших страданий, горестей, страстей, любви… От этого поэзия свободной быть не может – для меня это уже не поэзия…

А что касается интеллигенции… Сейчас стало модой, по-моему, неприличной – укорять интеллигенцию и в том, и в этом… Это неверно, потому что многие вещи интеллигенция поняла давно… Я считаю, что в любой нации, в любом обществе лучшее, что в нем есть – это интеллигенция… Не рабочий класс, как нас когда-то учили… Почему, там, какой-нибудь пьянчуга-слесарь может быть выше, чем Сахаров, – в чем бы то ни было? Нет! Интеллигенция!.. Но уж так сложилось, что слой за слоем ее уничтожали, уничтожали…

Вот тут по телевизору показали какой-то фильм – я забыл название – о декабристах («Звезда пленительного счастья» – Л.Г.)… Сегодня все это воспринимается, конечно, иначе… И я все-таки еще раз подумал: «Пестель – тоже не сахар; если бы он пришел к власти, что бы там еще было, бог его знает…» И все-таки это было лучшее в России – эти благородные люди, офицеры…

Все это уничтожалось постепенно, слой за слоем – офицерство, дворянство, подлинная интеллигенция; позже – интеллигентная часть военных, лучшая часть крестьянства… (Назвать ее интеллигентной – не знаю, можно ли, но в каком-то смысле – конечно да: это люди, преданные труду, лучшая часть крестьянства.) Все лучшее уничтожалось… Это удивительно, что мы сегодня еще живем: есть цифры, есть данные, есть статистика, что генофонд… почти, почти разбавлен… Явилось целое поколение людей, которых грех называть интеллигенцией: учителя, которые не умеют учить, врачи, которые не умеют лечить, писатели, которые не умеют писать… Интеллигенция тут не при чем: да, были у нее какие-то ошибки, но лучшие представители русской интеллигенции – это люди, на которых можно только молиться… Для меня Чехов – это символ… Короленко тоже… Короленко не самый крупный писатель, но это был полусвятой человек. Мало кому известно, но предполагалось, что в какой-то исторический миг Короленко станет президентом России. Свое согласие он дал, но поставил первым условием отмену смертной казни в Российском государстве – навсегда! Но – увы! У России никогда не получалось, чтоб такой человек мог руководить страной… А Черненко мог… А Брежнев мог… Вы подумайте об этом – почему же так происходит? Можете представить себе Англию, возглавляемую Черненко?.. Почему-то – нет!

Значит, нам просто еще рано… Мы, как говорил когда-то Тютчев, «народ-младенец»… Просто исторически – «народ-младенец»! Сегодня он, несчастный, обманут – трижды, четырежды, сто раз! Можно только надеяться и ждать, что будут подрастать новые поколения – новые люди, свободные от всей этой чепухи, которая засела в нас… А потом, знаете ли, если Чехов полагал, что он должен выдавливать из себя кровь раба (он! Чехов!), то сколько же осталось в нас этой крови, сколько нам надо еще выдавить!..

Но в целом считаю, что все в порядке… Вы понимаете, я ведь не могу сказать, что мне стало жить лучше, чем когда бы то ни было – скорее хуже! И все-таки я счастлив, что дожил до этого дня, я верю в Россию, которая будет через тридцать, через шестьдесят, через сто лет!

Обычно мне говорят: «Ну какое нам дело, что будет через пятьдесят лет?» А мне вот есть дело! Для меня это очень важно, несмотря на то, что я понимаю, – лично мне ничего хорошего ждать уже не приходится, но страна будет жить…

А наши так называемые бывшие диссиденты за рубежом… Там есть разные люди: многие из них мои друзья, мои коллеги и друзья. С некоторыми у нас давняя полемика, потому что я эту позицию не люблю, считаю ее неинтеллигентной и даже антиинтеллигентной: как же так – всякий раз объяснять нам, допустим, из Парижа, как нам надо поступать здесь… Кстати, в последнем номере «Московских новостей» Олеся Николаева, которую я смею считать своей ученицей, высказалась по поводу выступления наших зарубежных коллег, бывших диссидентов, которые осуждают Ельцина за этот шаг (речь идет об октябрьских событиях 93-го года – Л.Г.). Мне очень неприятно читать и слушать их выступления… Я считаю, что это безнравственно, неэтично и очень неинтеллигентно.

Даже Солженицын, человек, несомненно, грандиозный (все, что он сделал в совокупности, – грандиозно, почти уникально), но даже у него, я считаю, не совсем этично выходит. Понимаете? Скажем, Чехов, я думаю, так не поступил бы: живя там, не стал писать мне, как надо обустроить эту страну… Это неэтично, конечно…