Небо памяти. Творческая биография поэта

Мы были свидетелями явления, о котором долго не позволяли себе размышлять, только в последние годы, припоминая былое, стали задаваться вопросом: почему все-таки тогда не пошли на фронт секретарь институтского комитета комсомола Александр Шелепин, комсорг нашей группы Зоя Туманова, некоторые другие комсомольские вожаки. Известно, как затем они быстро поднимались, обретая власть над миллионами.

Но я вспоминаю об этом по другому поводу. Наш институтский товарищ Коля Непомнящий был старше нас, он успел побывать на финском фронте, потом ушел на германский. Его армия была окружена, он попал в плен, бежал, был схвачен. Потом, наконец, попал к своим, его снова посадили – в северные лагеря. После XX съезда Коля возвратился в Москву нищий, оборванный, ночевал на вокзалах, безуспешно искал работу. Решился позвонить своему однокашнику Шелепину, тогда первому секретарю ЦК ВЛКСМ. Встретились, как братья. Но по мере того, как Коля рассказывал свою историю, Шурик становился все суровее, незаметно перешел на «вы». Когда Коля закончил рассказ, Шелепин сказал недовольно: «А почему вы не застрелились?»

Ну что с того, что я там был?

«Известия»

После войны

Сибирь

Начав войну добровольцем в июле сорок первого, я окончил ее в Чехословакии, а потом попал в Китай, где участвовал в той короткой войне с японцами, а после прибыл в Иркутск, демобилизовался и в Москву вернулся лишь в 1955-м.

Эти десять лет, прожитые в Сибири, тоже были для меня бесценной школой жизни. Сибирь Восточную исколесил я вдоволь, плавал по большим ее и малым рекам, жил в больших и малых городах, селах. Замечательных людей узнал, полюбил и навсегда подружился с ними. Сибирь для меня – это первые публикации, выход первой книги, хотя весьма еще наивной и несовершенной. А еще знакомства, встречи и совместные поездки с многими замечательными писателями – с Сейфуллиной и Горбатовым, с Эренбургом и Пабло Нерудой, начало долгих, теплых, дорогих и важных для меня отношений с Твардовским, многолетней тесной дружбы со Смеляковым, братской дружбы с Яшиным и Лукониным…

«ЛГ»

Первая жена

Марина – коренная сибирячка, из Братска. У них большая семья, настоящая интеллигентная, хоть и крестьянская семья. Поражала их порядочность. Таких сейчас почти нет. В Сибири эта порядочность долго держалась – это особая земля, без крепостного права. Люди сохранили доброту и честность.

«МК»

Иркутску за многое благодарен

С Иркутском связан значительный отрезок жизни – со всеми радостями и печалями, какие в жизни бывают. Со всеми сложностями послевоенной поры. У меня там брат погиб. Совсем молодой. Душа моя постоянно туда рвется еще и по этой причине… Городу я многим обязан, за многое благодарен…

Много ездил по краю. И один, и в группе с писателями. Приезжали в Иркутск Фадеев, Горбатов. С Пабло Нерудой, помню, ездили на Байкал. Плавал по Ангаре и Лене. Был в местах будущего Братского водохранилища. Названия пароходов помню: «К. Маркс», «Ф. Энгельс», «Бессарабия». Где только не носило! А вот на чем ходили по Лене – не скажу. Там плавал непонятно на чем. Больших пароходов не было… Так что Восточную Сибирь, Иркутскую область, Иркутск я знаю сравнительно неплохо. Ощущение от края, от города до сих пор – как о месте старой добротной культуры. Этой ауры культуры, которая была в Иркутске, не было ни в Новосибирске, ни в Красноярске. Сибиряки старой закваски! По-моему, лучшее из того, что было в России. Это какая-то чистая ветвь. У меня была в Братске (по линии первой жены) родственница Ведерникова Мария Ивановна. Верующая. Коренная сибирячка. Безграмотная. Но было в ней такое интеллигентное, крестьянское благородство. Достоинство! О ней на всю жизнь осталось впечатление чистоты, чистоты первого сибирского снега… Вот что для меня Сибирь, Иркутск. Конечно же, помнится общение с людьми. Посиделки в квартире на К. Маркса у Елены Жилкиной: чаи, разговоры, чтение стихов. Кстати, с ее дочкой Татьяной Жилкиной мы до сих пор общаемся…

Посмотрите на писателей старого поколения: Г. Марков, К. Седых… Талантливые. Гиганты. Занимали высокое официальное положение в нашей литературе. Любимые, почитаемые имена. […] А как талантливы А. Вампилов или В. Распутин! Это бесспорно! Помню свои ощущения, когда прочел в «Литературной России» его первую публикацию, рассказ «Василий и Василиса». Я даже не сразу сообразил, что это тот Распутин, из Иркутска. Ведь семейство Молчановых я знал хорошо. Был знаком и со Светой, женой Валентина. (В. Распутин был женат на дочери И.И. Молчанова-Сибирского Светлане. – Л.Г.) Рассказ удивительной глубины, психологического понимания старых людей. Я был ошеломлен.

«Мои года», интернет-журнал

Мучительное прозрение