Небо после бури

– Что хорошего в войне, Кровавый Сорокопут? – В его чертах я вижу древнюю печаль. Сейчас это не мой друг, которого я знаю с детства. Это лицо Ловца Душ. – Сколько людей погибло из-за алчности королей и тщеславия военачальников? Сколько боли и страданий существует в этом мире потому, что мы не можем отпустить прошлое и желаем непременно воздать обидчикам за причиненную боль?

– Эта война началась не из-за алчности или тщеславия людей – какой-то чокнутый джинн захотел уничтожить весь мир. Разве мы не должны его спасти? О небо, Ловец Душ, неужели ты забыл, сколько преступлений Князь Тьмы совершил? Это из-за него погибла семья Лайи. Вспомни Навиум. Антиум. Мою сестру…

– Вспомни, что сделали с джиннами мы? Первыми?

– Не мы, а треклятые Книжники! – Я толкаю его в грудь и морщусь – это все равно, что пытаться пробить камень. – Меченосцы…

– Угнетали Книжников на протяжении пяти веков, – перебивает меня Ловец Душ. – Раздавили их, обратили в рабство, убивали тысячами…

– Это делали Маркус и Комендант…

– Верно, – соглашается он. – Ты была для этого слишком занята – охотилась за мной. Какая угроза Империи, подумать только! Одиночка, вынужденный бежать, чтобы спасти свою жизнь и помочь другу.

Я открываю рот, чтобы возразить. И закрываю его.

– Всегда можно найти себе оправдание, – Ловец Душ отводит мой меч, и я опускаю оружие. – Я понимаю, почему ты не хочешь отвечать за преступления Меченосцев. Я тоже не хочу. Это слишком больно. О небо, стоит лишь вспомнить, что я творил. – Он смотрит на свои руки. – Не думаю, что когда-нибудь я сумею с этим смириться. Однако у меня еще остается шанс… Сделать что-то хорошее.

– Как? – спрашиваю я. – Знаешь, я говорила с Мамой. Я…

Сначала я не собиралась этого делать. Мне было стыдно. Но я заставила себя пойти к ней. Заставила себя попросить у нее прощения за то, что, разыскивая Элиаса, захватила в плен ее и и соплеменников. И заставила себя уйти, когда кеханни отказалась прощать меня.

– Как можно отпустить прошлое, совершив такие грехи?

Странно, но я вдруг понимаю, что именно этот вопрос я задаю себе с того дня, когда в туннеле под Антиумом наткнулась на скелет ребенка.

– Клянусь небесами, я не знаю, – говорит он. – Сорокопут, я чувствую то же отчаяние, что и ты. Империя обучала нас. Сделала из нас солдат, бездушные машины для убийства. В какой-то момент ты примирилась с этим. Но были и те, кто не признал эту власть. Ты… ты помнишь Тави?

Я резко поднимаю голову. Это имя из далекого прошлого, и я не люблю его вспоминать. Так звали друга, которого я потеряла, когда мы были пятикурсниками. Тави пожертвовал жизнью ради Элиаса и меня – и ради нескольких Книжников, которые погибли бы, если бы не его храбрый поступок.

– Тави первым из нас бросил вызов Империи. Отказался становиться послушным орудием в чужих руках, – говорит Ловец Душ. – Я не понимал этого до конца, пока не настал день Четвертого Испытания. Иногда лучше умереть, чем превратиться в чудовище.

Он берет меня за руку, и я вздрагиваю. От него исходит не холод, а тепло, согревающее мои пальцы.

– Мы должны сражаться, – продолжает он. – Мы должны дать Лайе шанс убить Князя Тьмы. Но при этом нам вовсе не обязательно становиться монстрами. Не обязательно повторять ошибки тех, кто жил до нас. Сегодня я проявил милосердие по отношению к джиннам. Возможно, и они будут милосердны к нам. Возможно, когда им станет ясно, что задумал Князь Тьмы, они вспомнят сегодняшнюю ночь.

Возвращаясь в лагерь, я обдумываю слова Элиаса. Рэйфы отступили. Люди еще не оправились от потрясения, но порядок почти восстановлен.

– По меньшей мере, двести погибших среди Меченосцев, – докладывает Харпер. – У Кочевников триста убитых. Афия и Лайя ранены.

Проклятье. Пятьсот убитых – существенная потеря для десятитысячной армии. Тем более, что у врага втрое больше солдат.

Мы быстро хороним погибших. Лайя помогает перевязывать раненых. Через несколько часов мы готовы идти дальше. Ловец Душ шагает быстро, и пехотинцы едва успевают за ним. Я окидываю своих солдат суровым взглядом: пусть кто-нибудь только попробует жаловаться. Но все молчат. Никто не хочет снова попасть в ловушку.

– Мы будем в роще джиннов сегодня в полдень, – сообщает нам с Квином Ловец Душ, когда уже приближается предрассветный час. – Джинны терпеть не могут это место. Туда они за нами не сунутся. По крайней мере, сразу.

– Бану аль-Маут. – Приближается ифрит ветра, и я напрягаю слух, чтобы разобрать ее слова. – Армия Князя Тьмы наступает с востока и движется к броду. Авангард Керис достигнет рощи джиннов к рассвету завтрашнего дня.

– Это невозможно, – рычит Квин. – Люди не могут передвигаться с такой скоростью.

– Могут, потому что Князь Тьмы владеет могущественной магией, – возражает Ловец Душ. – Именно джинны мгновенно перенесли ее войско из земель Кочевников в Маринн. У нас остались сутки на подготовку. Сорокопут, как быстро твои артиллеристы смогут установить катапульты?