Небо после бури

– Многие еще скорбят по умершим. – Аубарит смотрит на меня с нескрываемым изумлением, поражаясь моей черствости, но я нетерпеливо качаю головой.

– Нет времени скорбеть. Если, конечно, они хотят выжить и отправлять своих мертвых в лучший мир, а не к новым страданиям. Постарайся упокоить их, факира. Уговори их прийти.

Проходит час, и перед кибиткой Аубарит собирается толпа. Лица некоторых мне смутно знакомы: вот, например, хрупкая женщина с прекрасным лицом, в черных косах горят рыжие пряди. Она одета в зеленое платье, украшенное множеством крошечных зеркал и золотой вышивкой. Она стоит, скрестив руки на груди, рядом с высоким молодым человеком, очень на нее похожим. Афия. Это имя я нахожу в воспоминаниях о Лайе. А юноша – это ее брат, Джибран.

И я ловлю себя на том, что облегченно выдыхаю. Сознание подбрасывает картинку: одержимый призраком, он нападает на меня, а я защищаюсь, но страшусь нанести ему смертельную рану.

Заметно похолодало, поднялся ветер. В этот момент появляется Мама Рила с котлом чая и раздает всем чашки, чтобы люди могли согреться. Она молча кивает мне, но не подходит. Но это делает рослый мужчина, который пришел с ней. Его курчавые волосы замотаны шарфом, а кожа немного светлее моей. Он устремляется прямо ко мне и обнимает.

– Ильяас… брат мой…

Я осторожно высвобождаюсь из его рук.

– Ильяас, – повторяет он. – Это же я, Шан…

Теперь я вспоминаю имя. Это мой сводный брат, еще один приемный сын Мамы. Я холодно киваю ему и замечаю на его коже свежие татуировки залдара. В толпе мелькают и другие знакомые лица – это братья Мамы, родные и двоюродные, ее племянники и племянницы. Моя прежняя семья.

Они смотрят на меня с благоговением и опаской. Только Шан, кажется, по-прежнему считает меня своим.

Мама Рила легко касается его руки, что-то шепчет ему на ухо, и его радостная улыбка гаснет. Он пятится прочь от меня.

– Прости меня, Бану аль-Маут, – бормочет он. – Я проявил неуважение.

«Конечно нет!» – кричит голос где-то в моем сознании. Но я заставляю голос замолчать.

– Факира Ара-Насур! – Я ищу взглядом Аубарит и вижу, что она разговаривает с Джибраном. – Все собрались?

Она кивает, и я поворачиваюсь к людям. Разговоры смолкают, и я слышу лишь шорох песка, который ветер гонит вдоль стенок ущелья.

– Князь Тьмы забирает души умерших, – без предисловий начинаю я. – Он не дает им перейти реку и найти покой.

Раздаются изумленные восклицания, и Аубарит бледнеет. Рука Афии Ара-Нур тянется к клинку, заткнутому за пояс.

– Те, кто погиб в Аише… – бормочет она. – Он забрал всех наших умерших?

Я киваю.

– Их всех забрали, и…

Я вовремя замолкаю, не упоминая о кровожадном смерче. Выучка Блэклифа дает о себе знать: «Сообщать подчиненным только то, что им необходимо знать». Если я расскажу, для чего Князь Тьмы использует духов, я только напугаю собравшихся. А из испуганных людей получаются плохие солдаты.

– Зачем? – негромко произносит Мама Рила, сжимая свою чашку. – Зачем творить такие ужасные вещи?

– Джинны не настолько могущественны, как кажутся. – Я молчу, давая Кочевникам время сделать собственные выводы. – Да, они сильны, но недолгое время. И они восстанавливаются очень медленно. Возможно, это результат их долгого заточения.

– Значит… они питаются душами умерших? – спрашивает Шан.

– В каком-то смысле, да. Более того, Князю Тьмы нужны души тех, кто в жизни страдал. Эти души приходят на Земли Ожидания в поисках утешения. А теперь Лес пустует, потому что Князь Тьмы успевает овладеть ими первым.

– Но что он с ними делает? – Этот вопрос задает молодой факир, которого я не знаю. Я плохо вижу его лицо, потому что пламя факела выхватывает лишь часть присутствующих.

– Этого я пока не знаю, – признаюсь я, потому что Талис ничего не сказал об этом. – Важно одно: джинны нуждаются в призраках, поэтому они и участвуют в этой войне. Джинны нападают на город, вселяют ужас в его жителей, вынуждая их капитулировать. Керис Витурия посылает туда армию, солдаты устраивают резню. Князь Тьмы получает страдающие души, а Керис – очередную победу.

– Но что можем сделать мы, чтобы остановить джиннов? – спрашивает Джибран.

Но вместо меня ему отвечает сестра.

– Наша цель – не джинны, – Афия смотрит на меня в упор. – Ты, Бану аль-Маут, хочешь, чтобы мы сражались с Меченосцами. Если у джиннов не останется солдат, будет меньше убийств. Меньше страданий. Меньше призраков для Князя Тьмы.

Я замечаю, что к нам присоединяются простые Кочевники. Толпа понемногу растет, и страх распространяется по лагерю, как ядовитый туман.

– Но если мы будем убивать Меченосцев, – возражает Мама Рила, – разве этим не породим новых призраков.

– Солдаты редко приходят на Земли Ожидания, – объясняю я. – Особенно воины-Меченосцы. Возможно, потому, что, отправляясь на войну, они уже готовы к смерти. В любом случае, Князь Тьмы охотится за людскими страданиями, мучениями. Но он не должен их получить.

– Что предлагаешь ты? – спрашивает Шан.