Неболочь

Кто пришёл, как медведь косолапый, на поминки? Кто рюмкой частит?
Кто, сморкаясь в ушастую шапку, прокопчённой фуфайкой смердит?
Всамомделешне, или по слухам, что умершему – пухом земля?
Выживая – кто телом, кто духом – прозвенят за окном тополя.
Чем пьянее толпа, тем плачевней… Сколько зим я здесь жил-не тужил!
Деревенька Косые Харчевни, где земля вылезает из жил…
Я поставил бы в центре Вселенной этот стол, как закваску под гнёт.
Если врезать соседу поленом, вряд ли ухом сосед поведёт.
Слишком ранняя выдалась Пасха. Ты, причисленный к лику святых
(О покойнике), спросишь про нас там, кровь сосущих, поющих – живых?
Как-то всё обошлось без скандала, огрузнел полоумный сосед
И уснул, подоткнув одеяло… Свечерело… Защёлкнул браслет
Бог над пажитью (туча и месяц) … Я пошёл покурить на крыльцо…
Так… минут через пять, через десять – от мороза сгорело лицо.

Прогулка

Я строил терем подсознанья, гнул гидру вечности в дугу,
Грыз древо жизни, как пиранья, варился в собственном соку.
Теперь я славен и увенчан какой-то колкой лабудой —
Пасу безропотных овечек совместно с Буддой… Бородой
Тряся, от гордости, помятой, я поливаю деревца
Из лейки, взятой из «проката», по мановению Творца.
И всё мне ехало-болело, холоднокровная душа
Однажды покидает тело, прогуливаясь не спеша
Местами, где бывал при жизни… Особенно приятен бор,
Где пни отечества на тризне плетут пеньковый разговор.
Отмечу речку, под обрывом касатки-ласточки снуют,
Разнокалиберные ивы наивно создают уют.
Как будто в яме оркестровой без дирижера скрипачи,
Вслед за пасущейся коровой межою следуют грачи.
Однако выходной закончен, мой светодень – за ратный труд…
Звенит призывно колокольчик, к вечерне грешников зовут.

Лассо

Проглатывает время друзей моих шаги…
Так падает на темя из мертвенной реки
Вода. Горит, заманчив, болотный огонёк,
И лошади на ранчо свиваются в клубок,
Как листья у дороги… Над прериями – смерч,
Отряхивая ноги, стучится в двери смерть.
Лассо – для англосакса, распахнутый загон,
Чернеет снег, как вакса, и опадает с крон.
В уме перебирая молитвы и слова,
Я тихо умираю, дышу едва-едва…
Луиза… Как расплывчат твой отрешённый лик…
Я вижу: Бог – улыбчат! Он – мой отец-старик!

Тимуровец