Неболочь

Рукопожатья берегов прерывисты, цепь островная имеет затрапезный вид…
Холодный ветер с обшлагов туч стряхивает дождь, который семенит
по свежескошенному лугу… Дождь незначителен, и нуден, и начинает досаждать
на фоне царско-сельских буден мне (профиль мой иуден). Я буду нежно воровать
в полях неубранный картофель колхозный – кстати, где колхоз?
(напоминаю вам, что профиль мой – клерикальный симбиоз).
Что жрать? Зима не за горами, с пятном чернильным Михаил
сообразил покончить с нами: спиртное, сука, запретил.
Один мешок продам соседу за жгучеротый самогон…
Обидно, что индюшку в среду стащил какой-то Бибигон.
Мы все становимся ворами, когда пустеет требуха:
я «срезал» лес на пилораме, как яйца – евнух ты (ха-ха) —
Да, петуху, небось, подумал, что комару: избави Бог!
Стоят, как депутаты Думы, девчонки по краям дорог…
Размыслив пьяно и безбожно, повесил щит на огород:
«Собака злая – осторожно – здесь и ворует, и живёт!».

Засуха

Длилась засуха, на суахили разговаривал лес… Духота:
Рухнул в обморок в тесной могиле, как гнилая опора моста,
Мой сосед – деревенский копатель, штатный увалень и водкохлёб…
Как бревно на речном перекате, мы несём паутиновый гроб.
Грех великий, но ставим на землю. Горький пот разъедает глаза,
Как оса, что сползает по стеблю, на щеке выкипает слеза.
Трое нас набралось, похоронцев, в стороне полу-вымерших сёл,
В медном озере – влаги на донце, ветерок обозначился, квёл.
У погоста берёзы, что кости, пообглоданы жуткой жарой,
Злое солнце – ведром на помосте… Об него спотыкаюсь ногой,
Воротясь, после службы не в дружбу, в дом – гляжу, как трещат косяки,
Как вздыхают на пойме калюжной обмелевшие воды реки.

Идиллия

В сыром карабкаясь тумане, поднявшись на гору, узрел:
Селенье, как медведь в капкане, ворочалось… Родник звенел.
Вдоль тугоплавкого потока распространялся юный свет —
Шурша осокою, протока переливалась, как браслет.
Солонкой жёлтой на скатёрке – кувшинка-боди на листе,
И сонный ворох краснопёрки рябил на ласковой воде.
Коровы, «мыкая» картаво, в реке стояли по бока,
Их разношёрстная октава звучала, как дрожит рука,
Когда почувствует поклёвку, но я сегодня – не рыбак,
А созерцатель, что неловко и непривычно, вроде как.
Паром отчалил, сенокосцы канаты взяли в оборот,
Подумалось: всё в жизни просто, когда – вниз маслом бутерброд!..
Неровно задышало небо, поднялся лёгкий ветерок…
Я разломил остаток хлеба и лето завернул в кулёк.

Акриды