Неболочь

Люблю абиссинское небо,
Люблю крокодильи холмы…
Кишит саранчою Эреба
Пристанище вечныя тьмы.

Всерьёз озверев в Уссурийске,

Как тигр Узала-оглу,
Я вижу над небом российским
Тягучую, тучную мглу.

– Куда ни приеду – темнеет.

Подай керосинку, кадет.
– Поручик… (как снег, пламенеет
Ответ Гумилёва – в ответ).

Люблю кулебяки на ужин…

Кулибина чудо-чугун
Дымится, но едет… Хорунжий!
Гарун-аль-Рашид-аль-Гарун.

Темнее, чем в царстве Аида…

Напрасен избыточный гнев:
Как гунны, приходят акриды
И губят обильный посев.

Театр

В ночь всенародного признанья меня узнал ядрёный груздь.
Похрустывало мирозданье, как зайцы листьями капуст,
Мне аплодировал просёлок резными створками окон:
Мой путь был долог и недолог, как Лаокоон, измождён.
Рот распахнуло заозерье, навзрыд кувшинками блестя.
Луг согласился в подмастерье – чтоб без единого гвоздя!
Для развлечения Катуллу нёс пряный лес таблички пней…
Мою печаль как ветром сдуло, ночь стала утра мудреней.
Рукоплескалась в речке рыба, дробил кузнечик чехарду,
Порхали бабочки на выбор, летали птицы-Виннету.
Имея навык Иисуса, скользнул по глади водомер
(ка) … Становилось грустно. Трубило солнце-пионер.

Поездка

Володе Яковлеву

Возле города мёртвого N, километрах в четырехстах,
Есть живая деревня В, вознесённая для Христа.
Я приехал в деревню В, обошёл остановку А:
На водонапорной трубе – гнездо аиста.
Белый ветер зимой – метель, жёлтый – осенью, в листопад…
Я увидеть тебя хотел и спешил, шагал невпопад.
Погрозила церквушка мне, как перстом, золотым крестом:
Мол, скитался полжизни где? – Покрещусь, расскажу потом.
Под кладбищенскою сосной, отдавая умершим дань,
Где могилами вкривь и вкось взбудоражена глухомань,
Постоял я часок-другой, поразмыслил о том-о сём…
Покормил печеньем ворон (был закат багровее сёмг).
Мне подумалось неспроста: нашей встрече – каков удел?
Водки выпив, утёр уста… (Я увидеть тебя хотел…)
Воротясь к остановке А, я успел на последний рейс.
Убегали столбы назад… Я рыдал, обнимая кейс.

Город