Нечаянная радость

До Барнаула ехали мы несколько дней, там пересели на поезд до Бийска. Левонид буквально тащил меня на себе. Я был слаб, очень слаб. Не помню даже, как мы тряслись в автобусе до Акташа. В Акташе зашли в православный храм, где отслужили молебен за здравие, и я был помазан миром с мироточивой иконы Царя-мученика Николая II. Из Акташа по паршивой дороге поехали в Усть-Улаган. Левонид сдержал свое слово и доставил меня прямо в жилище русского старика-охотника в десяти километрах от Усть-Улагана. Я свалился на лавку и задремал.

Сквозь дрему я слышал разговор старика с Левонидом:

– Не знаю, что с ним делать, то ли гроб сколачивать, то ли лечить начать?

На что практичный Левонид отвечал:

– Пока жив – лечи, а помрет – будешь гроб сколачивать.

– Ну да ладно, милостив Господь, попробуем лечить.

Левонид попрощался, пожелал мне поправки и ушел. Остался я со стариком, которого Левонид называл Данилушка.

Данилушке было лет под шестьдесят. Он был крепкий, коренастый, с черной бородой и синими глазами. Настоящий сибиряк. Одет он был в черную косоворотку до колен, подпоясанную ремнем, на котором в ножнах висел большой охотничий нож. Поверх рубашки на сыромятном ремешке красовался средних размеров медный крест с распятием. Брюки были заправлены в сапоги, волосы на голове густые, темные, подстрижены вкруговую под горшок. Он жил один, без семьи, и промышлял охотой на пушного зверя и сбором лекарственных трав и мумия.

– Данилушка, горло у меня болит и пить очень хочется.

– Сейчас, родимый, приготовлю тебе питье. А ты, пока я готовлю, твори про себя Иисусову молитву. Твоя болезнь тяжелая. Мы называем ее «черная немочь». Трудно от нее спастись, но надежды терять не надо.

– Данилушка, мне сон все снится, что я уже в могиле лежу. Холодно там, темно и сыро.

– Страшен сон, да милостив Бог. Крепись, Серафим, крепись. Уж я с Божией помощью постараюсь тебе помочь. Применю все, что знаю, а что не знаю – у старцев-пустынников спрошу. Ha-ко, выпей эту декокту. Там и мед, и барбарис амурский, и девясил, и женьшень, и многое другое.

Я выпил кружку горячего душистого отвара и погрузился в сон.

Утром проснувшись, я увидел хозяйничающую у плиты небольшую старушку с добрым морщинистым лицом.

– А где Данилушка? – спросил я.

– Данилушка вместе с моим сыном ушли на охоту завалить медведя.

– Зачем им медведь?

– Им не надо. Это для тебя. Медвежья печень, кровяная колбаса, мясо. Все это будет полезно при твоей болезни.

– А как они притащат медведя?

– Да они взяли лошадь с двуколкой. Лошадь в стороне, а сами сидят у медвежьей тропы и ждут, когда зверь пойдет на водопой к реке, и тогда они его и застрелят.

– А ты кто?

– Я ваша соседка. Данилушка просил присмотреть за тобой. Вот выпей кружечку отвара натощак.

Старушка подала мне целебное питье. Я выпил, и в голове у меня прояснилось.

Конечно, я был очень слаб, но все же нашел в себе силы выйти на крыльцо. Осмотревшись кругом, я был приятно удивлен красотой здешних мест. По обеим сторонам возвышались поросшие лесом горы, неширокая с травами и цветами долина тянулась с севера на юг, и посреди ее, журча по камням, бежала чистая горная речка. Воздух был прохладный и свежий, и временами налетал легкий ветерок.

К вечеру во двор въехала двуколка, оседая под тяжестью убитого медведя. Охотники, не отдохнув, принялись снимать со зверя шкуру и распяли ее снаружи на стене сарая. Вынув потроха, положили их в большой таз, тушу разрубили на куски и все отнесли на лед в устроенный во дворе ледник. Я поздравил Данилушку с удачной охотой, на что он сказал – Бог помог. Около моей кровати был поставлен графин с чистой водой из горного ключа, и я постоянно пил из-за мучавшей меня жажды. Как ни странно, тошнота перестала меня беспокоить, вероятно, из меня вышла больничная химия.

К обеду старик подал куски жареной медвежатины, а мне – не совсем прожаренный кусок печени. Десны у меня болели и кровоточили, но все же я управился с этим куском. Из графинчика старик налил мне стопку спиртовой настойки женьшеня, после которой меня потянуло ко сну. Временами я просыпался и видел, как Данилушка, затеплив перед иконами лампадку, молился и клал поклоны.

Утром я встал, прочитал молитвы, и старик, заставив меня выпить стакан крепкого сладкого чая, повел к лесной купели на окраине леса. Купель представляла собой небольшой провал в гранитной скале у подножья горы, где пузырилась и булькала вода. Данилушка взял меня за руку и подвел к самой купели, около которой стоял большой потемневший от времени дубовый крест.

– Вот, Серафимушка, здесь будет совершаться твое главное лечение. В этой купели такая вода, что живой в ней умирает, а мертвый воскресает. Если Господь сохранит тебя, то примешь двенадцать ванн по числу святых апостолов Христовых, начиная с первозванного апостола Андрея. Каждому апостолу будешь читать его тропарь. Три раза прочтешь и выходи из купели.

Я разделся, принял от Данилушки бумажку с тропарем, перекрестился и погрузился по шею в горячую воду.

– Если сомлеешь, я тебя вытащу, – сказал старик.