Нечаянная радость

Этот хутор, находясь в стороне от дороги и прикрытый лесом, не был растащен, и все здесь сохранилось, что не забрали с собой хозяева. В домах были лавки, столы, старые чугуны и щербатые тарелки, в сараях – заржавленный плуг, борона, косы и лопаты. Видимо, хозяева перебрались в город, где не нужны ни плуг, ни борона. Но что особенно порадовало сердце Ивана Петровича – это оставленные за ненадобностью старые потемневшие иконы, стоящие в божнице. Он решил поселиться в маленькой избе для стариков. Она была еще в хорошем состоянии – с нетекущей драночной крышей, целыми стеклами в окнах и исправной печью. В маленьком доме будет теплее зимой и дров пойдет меньше.

Взяв лопату, новый поселенец закопал останки собаки, потом перетащил божницу из большой избы в маленькую и аккуратно приладил ее в восточном углу. Когда он осмотрел большую избу внимательнее, то нашел ее в плохом состоянии, годную только на дрова. Дом покосился, нижние венцы сруба подгнили, крыша, крытая железом, проржавела и текла.

Он подправил в маленькой избе подгнившее крыльцо, рассохшуюся дверь и оконные рамы. Старательно вымыл пол, лавки, окна, снял паутину из углов и протопил печку, которая не дымила и исправно грела. В избе сразу установился сухой жилой дух. В сарае он нашел канистру с керосином и вечером, размяв усохший фитиль, зажег керосиновую лампу, которая осветила очищенные от пыли и копоти лики святых, приветливо глядящих на него из божницы. Сварив в печке чугунок пшенной каши и вскипятив чай, он, помолясь, поужинал и лег спать на скрипучую стариковскую кровать с туго набитым сенником. Лежа, он думал о большой нехватке в хозяйстве, о том, что денег у него осталось «кот наплакал», что завтра надо будет идти на станцию и купить мыло, спички, соль, крупу и муку, и чтобы не тащить все это на горбу, он сколотит тачку… И с этим Иван Петрович незаметно уснул. Ночью он просыпался от света глядящей в окошко большой желтой луны. Смотря на освещенную луной божницу, крестился, вспоминая, что с ним есть батюшкино благословение и Господь его не оставит бедовать, а так или иначе все устроит. И, успокоившись, опять засыпал.

Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Иван Петрович думал жить и спасаться здесь, на хуторе в одиночестве, но когда он утром проснулся, то увидел около большой избы суетившихся и кричащих не по-русски людей, вероятно – азиатов. Их приехало человек десять на грузовике и тракторе с телегой. Они споро разгружали свое имущество и заносили его в большую избу. Когда Иван Петрович вышел во двор, к нему подошел белобородый старик с тюбетейкой на голове и в ватном, подпоясанном платком халате. Протянув Ивану Петровичу коричневую морщинистую руку, он улыбнулся и приветствовал его:

– Салям алейкюм! Здравствуй, хозяин.

– Кто вы будете? – в недоумении спросил Иван Петрович.

– Мы, дорогой хозяин, узбек будем. Мы люди хороший будем. Приехал земля пахать, лук сажать. Лук расти, большой лук стал, на базар лук тащи, акча – денга получай, назад Узбекистан ушла. Мы закон знай, к большой русский началник ходил, денга платил, законный бумаг получил. Началник печать колотушка на бумаг стучал, говорил: «Хороший, узбек, дело делай. Городу лук много нужен, без лук совсем нелзя, суп-шурпа нелзя варить». Ты, Иван, нам помогать, мы тебе денга давай, лук давай, картошка-мартошка давай, какой хочешь хурда-мурда давай. Плов кушай с нами, кок-чай пей, пажалюста. Мы мирный узбек. Водка не пьем. Аллах не велит, табак не курим.

Иван Петрович поскреб затылок, пожал старику руку и сказал:

– Все равно земля стоит зря. Лук, так лук. Овощь полезная, без него русская кухня – не кухня. Работайте, ребята, но и для меня клин картошки посадите. Я вам буду помогать. Бог труды любит. Большую избу вам поправлю, крышу залатаю, и, вообще, лучше вместе лук сажать, чем стрелять друг в друга.

– Зачем сетерлять?! Сетерлять совсем худо. Аллах велел мирно жить надо. Якши, хароший друзья – елдаш будем. Картошка тоже клин сажать на твой галава будем. Ты моя не обижал, мы твоя не обижал.

Иван Петрович помог им подлатать крышу и навести порядок в избе. Старый Сулейман в это время ходил по полю, оглаживая свою белую бороду, наклонившись, брал щепотью землю, растирал ее в пальцах и подносил к толстому носу, бормоча: «Якши земля, хорош земля, для лук матерью будет». Иван Петрович смотрел, улыбался и думал: «Вот, наехала орда, чудной народ, но трудолюбивый. Их там тьма-тьмущая наплодилась, своей земли уже не хватает, приехали сюда лук сажать. Своим законом живут, работают, детей плодят, растят. Хотя вера у них другая, но видно, что люди хорошие. Старика своего, Сулейманку, как отца родного, слушаются. Дай Бог им удачи в делах их».

Утром узбеки на тракторе уже пахали землю, потом ее боронили, делали широкие грядки и сажали в ямки лук. Старик ходил за трактором, оступаясь на глыбах земли, вздымал руки к небу и многократно кричал: «Бисмилля! Бисмилля!» – что означает – во имя Аллаха.