Нечестивый Консульт

Карты, независимо от того насколько тщательно их старались сделать, всегда вводили в заблуждение. Так, на сохранившихся в Трех Морях картах Древнего Севера огромное вытянутое устье, на которое взирали сейчас Ахкеймион и Мимара, неизменно называлось «Проливы Аэгус» — название отлично сочетавшееся с благородным достоинством прочих наименований, его окружавших. Но, исключая обучавшихся в сауглишской картографической традиции, никто из Высоких норсираев не называл так эти воды. Они гораздо чаще именовали их «Охни», кондским словечком, означавшим «Привязь». Огромный морской рукав, холодный и чёрный, тянулся перед ними. Волны взбивались в пену о низкий берег. Чайки, крачки и множество других птиц, казалось, впали в какое-то безумие, беснуясь над этими водами. Некоторые скользили в потоках незримого бриза, остальные же носились прямо над поверхностью, бросаясь вниз целыми стаями, возбуждённо галдя и пугаясь ими же и устроенной суматохи. Крики кормящихся птиц неслись по ветру, так глубоко, так отчаянно пронзая пустоту осеннего неба, что приблизившиеся Мимара с Ахкеймионом замерли, потрясённые этим шумом и гамом.

Невзирая на усталость, спутники, хоть и не испытывая никакого желания разгадывать загадки, поневоле задумались откуда взялась вся эта птичья орда. Ветер колыхал плотно росшие у их ног травы, хлопая порослью скраба и сумаха, словно пыльными одеялами.

Ахкеймион вскрикнул первым, ибо взгляд его случайно уловил это, а затем он уже видел их повсюду — неисчислимые туши, забившие устье. Целые гниющие плоты из застрявших на мелководье разбухших, колыхающихся тел, источающих в воды Привязи потоки разлагающегося жира. Простёршиеся до горизонта бесконечные множества, заполняющие глубины, втягивающиеся в завихрения размером с города — чудовищные круговороты из пропитанного влагой и разорванного в клочья мяса.

Старый волшебник так и сел, взгляд его дрожал от волнения. Мимара медленно опустилась рядом с ним на колени. Её взгляд, даже вроде бы остановившись на нём, поневоле тянулся к открывшемуся зрелищу. Блуждающее облачко заслонило солнце, и изменившееся освещение позволило увидеть ободранные лица утопленников, а также изредка встречающиеся среди них бородатые человеческие физиономии и одетые тела, покачивающиеся среди по-рыбьему белесых масс.

Ахкеймион ошарашено таращился на девушку.

— Келлхус…он…кажется, нашёл способ….способ уничтожить Орду… — Он почесал голову, взгляд его всё ещё метался. — Возле Даглиаш. Да-да…Помнишь то чёрное облако, что мы видели на горизонте, когда покидали Ишуаль. Это могло случиться у Дагилиаш… причина этого.

Она моргнула и её взгляд, наконец, сосредоточился на нём.

— Не понимаю.

Прежние соображения быстро всплыли в его памяти.

— Река Сурса впадает в северную часть Туманного моря. Она должна была остановить шранков в тот момент, когда Ордалия оказалась на подступах к Даглиаш. У Келлхуса не было иного выбора, кроме как сразиться со всей Ордой целиком…и найти способ одолеть её.

Оглянувшись, Мимара бросила короткий взгляд на бесконечные пространства, забитые дохлятиной. В какой-то момент она даже начала теребить кончиками пальцев чешуйки своего шеорского доспеха, потирая живот.

— Значит это Орда…

— А чем ещё по-твоему это может быть?

Она посмотрела на него гораздо пристальнее, чем это могло бы ему понравиться.

— Значит мой отчим уже на пути к Голготтерату.

Стиснув зубы, он кивнул. Им нужно кирри, подумал он. Им нужно спешить.

Миру приходит конец.

— Я могу перенести тебя через протоку… — начал он, терзаясь предощущением старых и неразрешимых противоречий. Он едва не рыдал, глядя на неё, одетую в гнилые шкуры и тряпки, на её спутанные, обрезанные волосы, её глаза, сверкающие безумием с овала замаранного лица…

Находящуюся в тягости. Носящую дитя — его дитя!

— Но тебе придётся отказаться от этих проклятых безделушек.

Обида, нанесенная ответными словами, его потрясла.

— Они таковы лишь потому, — сказала она, — что ты и сам проклят.

Глава пятая Агонгорея

Люди всегда стоят на самом краю человечности — обрыв настолько близок, а падение так губительно. Сущность же всей касающейся этого вопроса риторики, заключается лишь в искусном использовании верёвок и лестниц.

— Первая Аналитика Рода Человеческого, АЙЕНСИС

Как кремень они отколоты,

Как кремень они отточены,

А люди лишь ломают их,

И отсекают кромку.

— Рабочая песня скальперов

Ранняя осень, 20 год Новой Империи (4132 год Бивня), Голготтерат.