Нечто. Разгадка смерти

– Вы натворили бы глупостей! – повысила голос Нина, позволив жесткой преподавательнице возобладать над кающейся ученой.

– Типичные отговорки врунов и злодеев, – съязвил Кирилл.

– А вы не думали, что кто-то нарочно украл ту пробирку? – протянул Борис, прикасаясь к подбородку. Глаза его блуждали. – Кто-то кроме вас двоих знал об опыте?

– Эмиль пару раз видел… – начала было Нина.

– Я же говорила! – перебила Ника с воодушевлением. – Он все-таки причастен! Он всех нас ненавидел!

– Да помолчи ты, Совина! – не выдержала Римма. – Без тебя тошно.

Ника смолчала.

– А у вас случайно не осталось пробы той плесени? Наверняка ведь это была не одна пробирка, – медленно, как будто подозревая что-то, спросил Кирилл.

– Осталась… Мы спрятали ее.

– Куда? – загорелся Кирилл.

– В сундук, а его зарыли возле турников… Чуть подальше, возле футбольного поля, – недоуменно ответила Нина. – Неужели это имеет значение?

– Быть может, – уклонился от прямого ответа Кирилл и вновь отвернулся.

Между тем Марго почему-то показалось, что он краем глаза следит за Никой.

25

– Ну и что ты думаешь об этом? – спросил Борис Федорович Кирилла.

Вита пыталась не подслушивать, но не справилась с этим похвальным стремлением. Она наклонила голову, и, сидя на подоконнике, делала вид, что усердно слушает пение птиц, пробивающееся через толщу затянутых окон.

– Нам нужно достать тот сундук.

Вита услышала смешок и что-то похожее на цоканье, почти такое, каким часто промышляла сама, вызывая неодобрение Ники.

– Как ты намереваешься выйти отсюда? – спросил Борис без снисхождения.

– Плесень боится сухости. Мы можем просушить окно, и на какое-то время оно откроется.

– А потом? Кого мы выпустим?

– Нику. Она самая активная из нас, быстро найдет сундук.

– И что дальше?

– Принесет его сюда. Мне кажется… Может быть, разросшейся и мутирующей плесени не понравится встреча с такой же, как она, но запертой под землей.

– Интересная теория, но спорная…

– Вы видите другие пути выхода? Если мы не уничтожим плесень, она перекинется на другие дома и захватит город.

26

– Так, Ника, – напутствовал ученицу Борис, подводя к раскрывшемуся на несколько минут окну. – От тебя зависит жизнь всех здесь собравшихся.

– Супер, – кисло ответила Ника, дрожа. – Вы могли бы поручить это кому-то…

– Тебе.

В голову Ники залетела мысль, поскреблась там немного, поняла, что не до нее сейчас и благополучно испарилась.

– Мне страшно одной.

– Вот уж не думал, что ты – трусиха, – засмеялся Борис. – Ну, хорошо, пусть Кирилл идет с тобой.

Ника кивнула. Кирилл, если и был в восторге от этой затеи, ничего не сказал и послушно подошел к рассыхающейся раме.

Ника, не давая никому проявить инициативу, схватила сплетенный из одежды товарищей по несчастью канат и спустила его на улицу. Потом взобралась на подоконник, с отвращением глянула на слипающуюся слизь, опаленную пламенем от сожженного стула (хорошо, что Степа курил), сжала губы и вылезла через открывшееся отверстие.

Каната хватило ненадолго, и она повисла в воздухе между третьим и вторым этажом. Вытянулась во весь рост, чтобы скорей достать до земли, и, зажмурившись, прыгнула. Больно ударившись о землю, она, боясь показаться жалкой, быстро распрямилась и уставилась на мучавшегося Кирилла.

Когда он, наконец, справился с земным притяжением, она недружелюбно кивнула и быстро зашагала к заросшему бурьяном футбольному полю.

– И где мы будем искать этот чертом сундук? – буркнула она, обращаясь, скорее, к себе, чем к Кириллу, семенящему сзади.

– Нина сказала, что в бомбоубежище.

Ника насупилась.

– Вся эта ситуация вообще похожа на дурацкий сон или ужастик с хреновым финансированием

– Ты думала о том, о чем мы говорили? – спросил Кирилл.

– Я чаще думаю о том, что говорю себе сама.

– Вспомни, – не сдавался Кирилл, – о коде, нарисованном возле библиотеки.

– Он нарисован не только возле библиотеки, – ответила его спутница и кивнула головой.

Они как раз проходили мимо любимого места собрания подростков – котельной, служившей курильщикам прикрытием от досаждающей неучтивости учителей, вздумавших учить их жизни. Во всю ширину стены, там, где раньше были начертаны нелитературные размышления о знакомых и названия любимых групп, красовалась знакомая надпись, противоречащая законам арифметики.

– Ладно, хватит болтать. Люди ждут.

– А с чего это ты стал таким добреньким?

– В смысле?

– Да не прикидывайся! – парировала Ника. – Все ты понимаешь. То перед классом признаешься, что ненавидишь все и вся, а теперь хочешь спасти нас?

– Может быть, я просто хочу проверить свою теорию. А вообще я не злой. Ты плохо меня знаешь.

– Как я могу хорошо узнать чела, который и двух слов сказать мне не может?

– Почему я должен говорить тебе эти два слова, если ты сама ничего не говоришь мне?

– А, мы гордые.

Ника победоносно отвернулась и ускорилась.

– У тебя много друзей? – Кирилл решил сменить тему, а Ника недоумевала, почему он сегодня такой разговорчивый.

– У меня много товарищей, тех, с кем приятно проводить время, но которые не придут к тебе во время кризиса и не станут отговаривать от безумных идей. Друзья же – только Вита и Марго.

– Понятно.