Недостающее звено

Из меня вылилось, похоже, полведра черной жижи. Пока я за собой смывал из большой солдатской вазы, опять подкатило. Так заканчивалась суббота, то же продолжилось в ночь на воскресенье и все воскресенье. В этот день мне за отлынивание от распорядка дня дембель объявил два наряда вне очереди, что означало идти чистить зольники в угольных котлах. Это должно было случиться в понедельник, но утро понедельника принесло свои сногсшибательные новости. В то утро я поднялся с великим трудом, явно моих способностей к врачеванию было недостаточно, надо было идти и себя обнаружить. Я сидел на табуретке у кровати, когда за мной прибежал сержант, а потом и старший сержант. По каким-то причинам меня, зеленого солдата, требовал к себе сам Батя! Да еще и утром в понедельник. Это было равно стихийному бедствию. Надо было бежать, но бежать я не мог даже под угрозой санкционной кочегарки.

Сержантов в штаб не пустили, меня к Бате повел дежурный офицер. Весь кабинет высшего начальника был обвешан ватманскими листами стенгазет, рисованными когда-то к военным праздникам. На все стены – члены Политбюро, а под ними портрет Г. Жукова во всех регалиях. А сам полковник – дежавю моего комиссара. Только этот рыжий и с усами. Усы торчали вперед жесткой щеткой. Дежурный офицер аж сжался в почтении, а тот, еще явно не похмеленный, был сумрачный, как главнокомандующий перед большой атакой. Он пальцем меня подозвал ближе к столу; стол, как положено в таких местах, был прикрыт по всему периметру толстым стеклом, под которым по центру лежала обложка журнала «Огонек», за какой год, было не разобрать, но на нем крупно, на фоне цветущих полей, стоял танк. А рядом с ним, на первом плане – он сам, с торчащими рыжими усами. Похоже, до стройбата он служил в войсках, и был сослан из строевых частей. Батя встал со своего стула. Издалека, на плацу, в шинели он казался другим, а с близкого расстояния он был мал ростом, но широк. Он сунул в руки офицеру несколько бумажек, предварительно завизировав их красным карандашом. А маленькую тонкую книжечку бросил на стол. Она упала с удивительным, почему-то металлическим, стуком. К немалому удивлению, это оказалось мое квалификационное удостоверение с прикрученным к нему значком кандидата в мастера спорта СССР. Похоже, армейский спорт меня уже разыскивал, но было удивительно, как быстро до меня добрались эти бумажки. Мне опять хотелось на горшок, а в голове стояла муть и, похоже, поднялась температура. Полковник гавкающим голосом сказал, что для меня, сопливого, есть особое задание:

– И ты должен его выполнить согласно правилам воинской службы.

Дальше он проорал:

– Кругом, марш!

Офицер взял под козырек, я не стал. И тут уже в дверях мы столкнулись с барышней в кокошнике, которая несла холодные закуски. Я показал, что меня мутит. Офицер ткнул пальцем в конец коридора, а сам, облокотившись на стену, стал читать бумаги с красными визами в углах. Оказалось, что штабные услуги мало чем отличаются от ротных, но все-таки это были услуги, а меня уже прилично шатало. Офицер меня повел в комнату дежурного по штабу, там мне все и разъяснили. Сегодня я уезжаю попутной машиной в тот город, куда прибыл на поезде. Там с завтрашнего дня будет проходить первенство строительных частей по единоборствам, в том числе и по боксу. Батя отдал конкретный приказ, чтобы я выиграл эти соревнования.

– А потом он уже обещал отправить тебя по месту требования.

На что я ответил, что очень болен и не могу ничего выиграть. Но дежурный офицер смотрел на меня такими глазами, что было понятно, что изменить ничего нельзя. Это был молодой офицер, еще не успевший стать жертвой системы. И видя, что я действительно не очень хорошо выгляжу, дал совет, что когда меня доставят на место, а место это – Высшее военное училище, то надо попроситься к врачу, там очень хорошие и ответственные медики. Выбора у меня не было, я получил сухой паек, меня опять посадили в тот же ЗИЛ и повезли за чемпионским титулом. В дороге меня начало рвать и колотить, были мысли, что уже и не доеду, но мысль о том, что мне там могут помочь, меня подталкивала держаться. Так меня, среди ящиков, полуживого и довезли до ворот училища.

Уже была ночь, меня с КПП на УАЗике сразу повезли в санчасть. Я уже мало что различал, только видел, что надо мной склонился какой-то майор с рюмкой и змеей на петлице. Потом помню, что кололи меня уколами и ставили капельницы. Тут же брали у меня разные анализы, и потом с какими-то бумажками пришел ко мне тот самый кучерявый майор и стал мне рассказывать, что у меня сильное отравление родентицидом – средством для уничтожения грызунов. Сегодня уже ушла телефонограмма в нашу часть. Утром выедет к ним группа врачей военного эпидемнадзора, и командованием округа будет назначено расследование, дабы пресечь массовый характер этого происшествия. Кучерявый майор дальше сказал: