Недостойная

Меня с детства учили уходить от арбалетных стрел. Один раз в меня стреляли пятеро, на расстоянии всего нескольких метров, и я сбежала от них, успешно поднырнув под стрелы. Так что "сурок" для меня не игра, а выживание. Как и верховая езда. Как и вся жизнь.

Бен потерял 5 очков, а я — всего 2. Я вижу, что он недоволен, удивлен. Симеон не сводит с меня глаз.

Бен потерял уже 9 очков, а я — всего 7. Однако он улыбается. Почему он улыбается, я же выигрываю? Он собирается мошенничать? Собирается доказать, что я слабее его и могу только проиграть? Какая глупость! Ему не нужно ничего доказывать. Я недостойная. Меня не следовало допускать к этой игре, мне не место в этом королевстве. Я обманываю этих людей, и вскоре они об этом узнают и растопчут меня. А я никогда не смогу забыть об этом мгновении. О том, как Симеон подмигивает мне с края игрового поля. О том, как Андес радуется тому, что его брат проигрывает. О том, что у Бена есть специальный костюм для игры в "сурок". У него есть специальный костюм, а у меня вскоре не будет ничего. Когда я сбегу из королевства Одаренных, я оставлю здесь все свои вещи. Я оставлю здесь свое белое платье, в котором я в первый и последний раз вышла замуж. Свои травы, которым так завидует Андес. Свою бутылочку из-под персикового масла, в которой лежит сушеная черника. У меня не останется ничего.

От волнения я не рассчитала удар и попала в лунку. — 8. Бен по-прежнему улыбался.

Вынув мяч из лунки, я спросила: — Почему вы улыбаетесь?

— Ты так здорово играешь, мне очень нравится, — искренне сказал он.

Его слова подкосили меня, ударили по коленям. Я присела и уставилась в лунку. Внезапно что-то во мне раскололось, и стало невыносимо оставаться на этом поле, в этом дворце, с этими людьми, которые притворяются слишком умело, чтобы я могла их ненавидеть.

Я поднялась и отшвырнула мяч.

— Я признаю поражение, — громко объявила я.

Доковыляв до Андеса, я отдала ему диск.

— Почему ты сдалась? — спросил Симеон. — Ты ведь выигрываешь!

— Я устала. Я очень устала.

* * *

Вечерний Кариллео гудел и искрился энергией. Разряженные люди, эльфы и орки сновали по украшенным улицам, обсуждая предстоящий праздник. В окнах таверн, которые здесь тоже называли панейрами, горели влекущие огни. Я ушла в город, не переодевшись, и мои заляпанные землей брюки привлекали внимание горожан. Несколько человек узнали меня, и мне это было почему-то приятно. Я пожимала руки, спрашивала об их детях и семьях, обсуждала приготовления к Дивному дню. Мне не хотелось быть на виду у любопытной толпы, но оставаться в одиночестве было еще хуже.

— Смотри, это наша принцесса! — Невысокая эльфийка подняла дочку на руки, чтобы той было лучше видно. Девочка посмотрела на меня с сомнением. А как тут не сомневаться? Обычное женское лицо, спутанные волосы, грязные брюки. Не принцесса, а разочарование.

— Я играла в "сурка", и вся замазалась, — зачем-то объяснила я.

— Настоящие принцессы в "сурка" не играют. Это игра грязных мальчишек! — торжественно объявила девочка.

— Простите ее, — ахнула эльфийка. — Она не знает, что говорит.

— Ну что вы! — Я успокоила мать и дала девочке золотую монету. — Все так и есть. Обещаю, что это — в последний раз!

Это было честным обещанием: я больше не собиралась тратить силы на игры с Дивными принцами.

Улыбнувшись, я направилась прямиком в панейру. В моей душе ныло какое-то неоформленное, странное чувство, и эту боль нужно было заглушить. К завтрашнему дню я вернусь в норму.

В панейре меня сразу же узнали. Не знаю, имелись ли у них в королевстве стандарты поведения принцесс, но если имелись, то я их явно нарушила. Меня встретили с осторожным удивлением. Постояльцы молча наблюдали, как я заказала красное вино у стойки бара. Повернувшись к ним, я подняла бокал, воскликнула: "За Дивный день!" — и осушила его залпом.

После секундной тишины панейра взорвалась выкриками "За Дивный день!". После этого началось веселье, хотя и вспоминается оно урывками. Было много вина, какая-то выпечка. Меня кто-то обнимал, хорошо хоть, что по-дружески. Мы играли в дротики, причем я выиграла целую кучу монет, которую впоследствии раздала постояльцам в знак пожелания удачи на "Дивном дне".

Во дворец я вернулась затемно, в отличном настроении и даже, по-моему, что-то напевала. Вокруг было тихо. Похоже, мое исчезновение никого не взволновало, что было очень даже кстати, так как вскоре я намеревалась исчезнуть навсегда. Я попросила слугу принести мне кипятка и заварила чай против похмелья. Поразмыслив, бросила туда же противозачаточный сбор. На всякий случай. Кто его знает, моего мужа.

* * *

Бен появился, когда я принимала ванну. Он зашел в ванную комнату без стука, прислонился к стене и посмотрел на мое обнаженное тело.

— Сегодня я собираюсь спать с тобой.

Ни слова о том, что меня не было во дворце с четырех часов дня. Ни слова о том, что я была чем-то расстроена, когда уходила с игрового поля.

"Мне следовало запереть дверь", — с опозданием подумала я.

— Как вам угодно, Ваше Высочество. Если вы готовы, то я могу выйти из ванны прямо сейчас.