с Петровым, в то время как собственником квартиры в реестре числится Сидоров,
о прекращении права которого в решении не говорится1. Вместе с тем, по нашему
мнению, отказ в регистрации и в этом случае вряд ли правомерен. Здесь
регистратор вновь ориентируется на анализ содержания решения суда и ему
дается возможность игнорирования судебного решения, вступившего в законную
силу. В подобных случаях, по мнению автора, регистратор мог бы обратиться в
суд с запросом о разъяснении порядка исполнения судебного решения (п. 3 ст. 28
Закона о регистрации в прежней редакции)2, либо инициировать отмену данного
решения вышестоящим судом.
Специальное правило было предусмотрено ст. 28 Закона о регистрации для
тех случаев, когда решение суда отвечает всем признакам, указанным в этой
статье, однако не содержит сведений, которые регистратор обязан внести в ЕГРП.
В этом случае
норма также исчезла из ст. 28 Закона о регистрации.
Действительно, применение этой нормы вызывало существенные
затруднения, как у регистрирующих органов, так и у судов.
Во-первых, отсутствовало единство в понимании того, о каких сведениях,
подлежащих внесению в ЕГРП, идет речь в данной статье, и насколько полно эти
сведения должны быть отражены в решении суда.
1 Видимо об этом говорится в п. 10 Методических рекомендаций о порядке
государственной регистрации прав на недвижимое имущество на основании судебных
актов, утвержденных Приказом Федеральной регистрационной службы от 07.06.2007 №
112: "При наличии в ЕГРП записи о праве на недвижимое имущество государственную
регистрацию права иного лица, в пользу которого принято решение суда, рекомендуется
производить только при наличии заявления о прекращении зарегистрированного права
или в случае, если это прямо следует из мотивировочной или резолютивной части
судебного акта".
2 Теперь регистратор такого права лишен.
495
Во-вторых, не было однозначного понимания правовой природы судебных
документов, содержащих в этих случаях разъяснение порядка исполнения
решения суда.
Однако, вместо того, чтобы усовершенствовать данный в целом полезный
институт, законодатель просто его ликвидировал. В результате теперь
незначительные технические неточности в решении суда должны стать
основанием для отказа в регистрации прав, установленных этим решением. При
этом регистрирующий орган не сможет по собственной инициативе принять меры
к устранению обстоятельств, препятствующих регистрации путем обращения в
суд. Не будучи участником процесса этот орган лишен права просить разъяснения
решения (ст. 202 ГПК РФ, ст. 179 АПК РФ).
Такой подход представляется нам ошибочным, как с точки зрения
соотношения компетенции судов и регистрирующих органов, так и с точки зрения
интересов участников оборота недвижимости. Автор полагает, что данный
институт необходимо вернуть в законодательство, четко определив его правовую
природу и порядок осуществления. Поэтому обратимся к анализу взаимодействия
судебных и регистрирующих органов при регистрации прав, установленных
судебными решениями.
В соответствии со ст. 18 Закона о регистрации "документы, устанавливающие
наличие, возникновение, прекращение, переход, ограничение (обременение) прав
на недвижимое имущество и представляемые на государственную регистрацию
прав, должны … отражать информацию, необходимую для государственной
регистрации прав на недвижимое имущество в Едином государственном реестре
прав. Указанные документы должны содержать описание недвижимого
имущества и вид регистрируемого права".
Очевидно, для того, чтобы определить, какие именно сведения должны
содержаться в решении суда как в документе, представленном на регистрацию
права, необходимо обратиться к Правилам ведения ЕГРП. Исходя из этого
документа, можно выделить три группы сведений, которые должны быть
496
отражены в ЕГРП (а значит, и в правоустанавливающем документе): 1) сведения
об объекте, 2) сведения о правообладателе и 3) сведения о праве на объект.
С третьей группой сведений проблемы возникают редко. В судебных
решениях, как правило, вид права на объект формулируется в соответствии с
нормами Гражданского кодекса РФ. Хотя в отдельных решениях судов общей
юрисдикции встречались формулировки о признании права на объект
недвижимости без указания наименования этого права, устанавливалось право
"совместной долевой собственности" и т.п.