Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

Хольгер-2, Номбеко и бомба остались на складе втроем. Номер второй объяснил Номбеко, что только что она имела счастье встретить его брата-республиканца и его сердитую подругу.

Номбеко кивнула. От присутствия этой пары и атомной бомбы на одном и том же материке кому угодно стало бы не по себе. Тем более в одной стране. А тут они под одной крышей. Этим придется срочно заняться, но пока надо бы перевести дух. День был долгий и насыщенный.

Хольгер-2 не мог не согласиться. Долгий и насыщенный.

Номер второй выдал Номбеко плед и подушку, а сам с матрасом под мышкой пошел впереди, чтобы показать ей квартиру. Распахнул дверь, поставил свою ношу на пол и сообщил, что тут, конечно, не дворец, но он надеется, ей понравится.

Номбеко поблагодарила его, попрощалась до завтра и остановилась на пороге. Она стояла и размышляла.

На пороге жизни, думала она. Непростой, конечно, с учетом атомной бомбы на шее и как минимум одного, а то и двух целеустремленных моссадовцев на хвосте.

И тем не менее. Теперь у нее своя квартира, а не хижина в Соуэто. Больше не надо заниматься учетом экскрементов и сидеть взаперти за двойным контуром вместе с инженером, который практически в одно лицо поддерживает все национальное коньячное производство.

На Национальной библиотеке в Претории теперь придется поставить крест. Зато есть ее аналог в Гнесте. Весьма солидный, по словам Хольгера-2.

А что еще?

Больше всего на свете ей хотелось вернуть проклятую бомбу в израильское посольство. Оставить ее посреди улицы, сообщить охраннику и удрать. А потом вернуться к процессу натурализации, получить вид на жительство, поступить в университет, а со временем обрести и шведское подданство.

А дальше? Стать послом Швеции в Претории было бы неплохо. Первое, что можно сделать в новой должности, – это пригласить президента Боту на обед и не подать ему еды.

Номбеко улыбнулась собственным фантазиям.

Но реальность состояла в том, что Хольгер отказывался отдать бомбу кому бы то ни было, кроме шведского премьер-министра. Или на худой конец короля. Между тем ни тот ни другой на запрос не ответили.

Из всех, кто ей до сих пор встречался, Хольгер казался самым нормальным. И вообще довольно симпатичным. Так что отмахнуться от его мнения было бы неправильно.

Но, если не считать Хольгера, она, похоже, обречена иметь дело сплошь с придурками. А какой смысл спорить с придурками? С другой стороны, не соглашаться же с ними!

Взять хоть американского гончара, про которого рассказывал Хольгер. Что лучше – оставить его в покое и не обращать внимания на его безумие? Или подойти к нему и объяснить, что она необязательно подослана ЦРУ, раз говорит по-английски?

Или девчонки-китаянки – а на самом деле вполне взрослые женщины, хоть по их поведению этого и не скажешь. Скоро они придут в себя после путешествия и кровяного пудинга, отоспятся и снова примутся шарить глазами по сторонам. В какой мере Номбеко отвечает за их будущее?

В этом смысле проще с братом Хольгера, которого тоже зовут Хольгер. Братца главное не подпускать к бомбе. Как и его подружку. И ответственность за это нельзя делегировать никому.

Уборщица с базы Пелиндаба понимала, что ей и в Швеции предстоит навести порядок и все расставить по местам, прежде чем начать тут жить нормальной жизнью. Первым делом выучить шведский язык. Жить в паре километров от библиотеки и не иметь возможности ею воспользоваться – сама эта мысль казалась невыносимой. Охрана бомбы – дело не менее важное. К тому же Номбеко понимала: ей не обрести душевного покоя, пока она не устроит судьбу безумного гончара и трех беззаботных и крайне неосмотрительных сестричек. И хорошо бы осталось время на общение с единственным человеком, который ей был по душе, – а именно с Хольгером-2.

Но сейчас главное – поспать. Номбеко вошла в квартиру и заперла за собой дверь.

• • •

Когда на другое утро она отправилась инспектировать склад, выяснилось, что Хольгер-1 уже уехал в Гётеборг вместе с грузом подушек и юной злюкой. Три сестренки-китаянки проснулись, слопали вареную колбасу и уснули снова. Хольгер-2 занимался расчетами в уютном уголке на складе (одновременно сторожа бомбу), а поскольку большая часть документов была на шведском, помочь ему Номбеко не могла.

– Может, я тогда схожу познакомлюсь с гончаром? – предложила она.

– Удачи, – пожелал Хольгер-2.

– Кто там? – спросил гончар из-за двери.

– Меня зовут Номбеко, – сказала Номбеко. – Я не из ЦРУ, наоборот, это за мной гонится МОССАД, так что впустите меня, будьте так добры.

Поскольку фобию у американца вызывали американские спецслужбы, а не израильские, то дверь он открыл.

Обстоятельство, что вошедшая оказалась женщиной и к тому же чернокожей, в его глазах выглядело смягчающим. Разумеется, агенты американских спецслужб во всем мире способны принимать любые цвета и формы, но архетипически это все-таки белый мужчина лет тридцати.

К тому же гостья продемонстрировала, что владеет языком одного из африканских племен. И сообщила столько подробностей о своем предполагаемом детстве в Соуэто, что не стоило исключать, что она и правда оттуда родом.