Нейробиология тревоги. Как победить тревожные мысли и сделать свою жизнь счастливее

Благодаря этой теории я начал выражать свои эмоции. На самом деле, благодаря цигуну, в который я сейчас просто влюблен. Там у меня появилась возможность выполнять упражнения для контроля гнева, страха или беспокойства. И выражать свои эмоции во время практики. Может быть, это мнение сугубо субъективное… Что уж там, конечно, субъективное. Но мне подошло. Теперь мы знаем, для чего Сара рассказала нам о том, что на самом деле происходит между эмоциями, сердцем и мозгом.

Таким образом, благодаря этой теории мои эмоции потекли, но не подумайте – вовсе не в безудержном изобилии безо всяких тормозов. Моя жена до сих пор жалуется, что я не умею выражать чувства. Но я начал проводить параллель между эмоциями и симптомами, и вот, каждый раз, чувствуя покалывание, я задумывался, не спрятана ли где-то внутри эмоция, которую нужно достать на свет. Я узнал, что выражать эмоции можно не только посредством речи, есть и много других способов. Лично мне очень подходила практика цигун, на курсах китайской медицины нас учили иглотерапии, а многим людям, например, требуется вымещать злость на боксерской груше.

И в этот момент, после утомительных семнадцати лет, в течение которых я не занимался никаким видом спорта, я будто обрел понимание.

В детстве я не был особо спортивным ребенком, поскольку унаследовал от отца убеждение, мол, спорт для дураков, и лучшее, что ты можешь сделать, это прочитать хорошую книгу. Именно этим я и занимался: читал «Великолепную пятерку» Энид Блайтон, серию «Ужастиков» Роберта Лоуренса Стайна, и кучу комиксов о приключениях Мортадело и Филемона за авторством Ибаньеса, или Тинтина от Эрже, и многих других.

Однажды, гуляя с Сендой, маленькой собачкой, которая на тот момент была нашим питомцем, я встретил Оскара, выгуливающего хаски с президентской кличкой Клинтон. Мы с Оскаром подружились, и как-то он со всей дури выбил мне зубы, но это случилось несколько лет спустя.

Дело в том, что Оскар играл в баскетбол – спорт, к которому я относился абсолютно равнодушно, но однажды субботним днем он пригласил меня посмотреть игру. Две начальные школы играли на одном из школьных стадионов. Это было очень большое пространство, где одновременно проходили матчи по разным видам спорта. И в итоге вместо того, чтобы смотреть баскетбол, я с первого взгляда, как это, разумеется, бывает, только если речь идет об истинной любви, оказался пленен спортом, в который играли в другой стороне, – хоккеем на коньках.

Через несколько месяцев я уже играл в команде. В то время мне было девять, то есть слишком много, чтобы начинать заниматься спортом такого типа, поэтому первые два года я тренировался с детьми на три-четыре года младше меня. Думаю, это способствовало становлению моей личности в двух направлениях: с одной стороны, в тот момент я мало что чувствовал, с другой – я доказал себе, что, если стремиться к чему-то, обязательно этого добьешься. Я не стал профессионалом, потому что в какой-то момент устал или просто потому что приобретенный в подростковом возрасте идиотизм сыграл со мной злую шутку, но к достижению своей цели я был близок.

Дело в том, что после первых приступов тревоги я полностью забросил спорт и только спустя годы осознал всю его пользу. Нет необходимости заниматься спортом на профессиональном уровне, но мне для работы над эмоциями здорово помогает практиковаться по чуть-чуть каждый день. Уверен, Сара еще расскажет нам об этом.

Благодаря этому воспоминанию я теперь понимаю, что хоккей помогал мне избавиться от гнева как никакая другая практика. Эмоциональное воспитание в моем доме было нулевым, ни отец, ни мать никогда не выражали того, что чувствовали. Мама еще может чем-то поделиться, но отец – из тех людей, кто просто встает и уходит, если ему не нравится обсуждаемая тема. Вот как просто принимаются решения: незрячими глазами, не чувствующим сердцем. Я надевал коньки, скользил по катку с клюшкой и бил со всей дури по этой проклятой шайбе, изливая таким образом душу. Я люблю кататься на коньках и по сей день не нашел ничего, что вызывало бы у меня похожие эмоции.

В последующие годы изучения тревожности я узнал об эмоциях гораздо больше. Помню, как однажды на занятии по медитации учитель доказал нам, что мы эмоциональные существа.

Я, как и говорил, был с этим абсолютно не согласен, моя точка зрения в то время была такова: да, эмоции существуют, и да, возможно, у них есть какая-то функция, но мы прежде всего существа разумные. Я до сих пор думаю, что все дело в голове, иначе я бы не стал писать эту книгу, но теперь я понял, что эмоции влияют и на мозг, и на кишечник, и на другие органы. В конце концов, нейроны есть везде. Во время занятий медитацией, между сессиями, мы обсуждали разные темы, и в тот день заговорили об эмоциях. Учитель спросил:

– Ферран, можешь сказать «я ем»?

– Конечно, «я ем», – ответил я.

– Теперь попробуй сказать это жестами, – попросил учитель.

Я положил руку на грудь, чтобы обозначить свою персону, и затем сомкнутыми пальцами изобразил классический жест принятия пищи, поднося руку ко рту.