Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

А. Фадеев произнес заключительное слово. Он назвал этот пленум «переломным пленумом в жизни» РАПП, указал: «Несомненно, после этого пленума мы переходим на новый, более высокий этап нашего движения»[559]. Надо сказать, что таких «переломных» пленумов и конференций у РАПП было больше чем достаточно. Сентябрьский пленум 1929 года именовался «переломным» пленумом, пленумом решительной перестройки. Ленинградскую конференцию пролетписателей Фадеев наименовал «переломной конференцией, свидетельствующей о том, что РАПП начала выходить и выйдет победителем из этих трудностей». Февральский пленум 1931 года в связи с призывом ударников в литературу был также «переломным». За последний год существования РАПП не было ни одного совещания и пленума, где бы не говорилось о решительной перестройке работы всей организации. Газета «Правда», откликаясь на каждый пленум, всякий раз ставила вопрос о перестройке. Сентябрьскому пленуму 1931 года была посвящена редакционная статья «За гегемонию пролетарской литературы», где говорилось о необходимости перестройки РАПП, «повороте ее к идейно-творческим задачам (развертывание творческих дискуссий, теоретическая работа, большевистская самокритика, поиски путей преодоления отставания литературы»)[560]. Последнему пленуму «Правда» также посвятила статью, где говорится: «Созыв этого пленума был вызван необходимостью решительной перестройки РАПП в связи с дискуссией между РАПП и комсомолом и указаниями партии о том, что РАПП отстает от задач современного этапа социалистического строительства»[561].

На этом пленуме рапповцы признали свою вину в неправильном ведении дискуссии с комсомолом. Фадеев в заключительной речи сказал: «В ней много было наносного. Вы знаете, что за целым рядом вопросов творческого порядка мы проглядели жизненно здоровую тенденцию комсомола к участию в создании пролетарской литературы. Мы признали эту нашу ошибку, ибо многомиллионный комсомол, пришедший нам на помощь, есть такая организация, которая по самому составу РАПП нам особенно близка и дорога»[562]. Дискуссия с комсомолом сопровождалась распрями внутри РАПП. Не успели налитпостовцы с облегчением вздохнуть после разгрома Литфронта, как тут же стал назревать новый конфликт, теперь уже внутри самого руководства, конфликт между старой напостовской школой – Л. Авербахом, Ю. Либединский, В. Киршоном, А. Селивановский, В. Ермиловым и А. Фадеевым – и новым пополнением руководящего ядра – Ф. Панферовым, В. Ильенковым, В. Ставским. Их поддержал А. Серафимович, который всегда отрицательно относился к методам руководства Авербаха. Сыр-бор разгорелся из-за так называемых творческих группировок внутри РАПП.

Еще в 1929 году на 2-м пленуме РАПП было принято решение о создании внутри организации «различных соревнующихся творческих школ и группировок, стремящихся работать в искусстве методом диалектического материализма»[563]. Как говорилось, напостовская школа объявила о себе в 1929 году (во втором сборнике «Творческие пути пролетарской литературы»). К началу 1931 года при журнале «Октябрь», редактором которого стал Ф. Панферов, оформляется панферовская группа. В нее вошли: В. Ильенков, А. Исбах, М. Платошкин, Я. Ильин, И. Нович, Б. Галин, Б. Горбатов, В. Биль-Белоцерковский, Г. Киш, Л. Овалов. Новая творческая группа, как раньше напостовская, стала выдвигать свою платформу. Самым значительным произведением панферовской группы явился роман «Бруски». На прославлении достоинств «Брусков» строилась платформа. Этот роман, как раньше «Разгром» Фадеева, стали называть образцовым произведением диалектико-материалистического метода. Естественно, с выдвижением «Брусков» на роль лучшего произведения не могла смириться господствовавшая в РАПП напостовская школа, которая с боями отстаивала свои художественные принципы и полагала, что ее художественная платформа и есть платформа всей РАПП. Л. Авербах, А. Селивановский, В. Ермилов, Ю. Либединский, В. Киршон стали доказывать, что «Бруски» никак не могут претендовать на «столбовую дорогу» пролетарской литературы, что роман натуралистичен, эмпиричен, рыхл по композиции. Так началась критика «Брусков», которые до этого высоко всеми оценивались.