Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Только в двенадцатом номере журнала «На литературном посту» (он числился за апрелем месяцем 1932 года), вышедшем во второй половине мая, было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» и перепечатана передовая статья «Правды» от 9 мая 1932 года «На уровень новых задач». Однако никакого своего отношения к постановлению редакция не выразила. Опубликовала – и все. Зато после передовой «Правды» была помещена редакционная статья журнала «Ответ критикам», где в обычной для этого журнала резкой форме дается ответ авторам статьи в «Правде» (№ 105) – представителям Института красной профессуры – Ильину, Разину, Ухалову, Витенсон и Романову, сделавшим критический обзор журнала «На литературном посту» за последние годы его существования. Рапповцы в «Ответе критикам» отмечают «низкий теоретический уровень обзора», утверждают, что «авторы статьи не поставили ни одного нового вопроса», что они многое не заметили в журнале.

В частности, авторы не заметили «борьбы с буржуазным реставраторством, с теориями несовместимости искусства и социализма, теориями, имеющими хождение среди некоторой части попутничества (Б. Пастернак, В. Каверин, О. Форш и другие.)… Странно, что авторы обзора не заметили борьбы журнала с этими новыми проявлениями буржуазных влияний в советской литературе»[578]. Редакция берет под защиту лозунг «Союзник или враг», с прославлением которого выступил М. Лузгин в номере тринадцатом журнала за 1931 год (М. Лузгин в категорической форме заявил: «Союзник или враг? – так стоит вопрос. Третьего не дано»)[579]. Оговорившись, что, мол, Лузгин допустил «неряшливую формулировку»[580], редакция утверждает, что, по существу, «тов. Лузгин совершенно правильно говорит о тех требованиях, которые предъявляются на нынешнем этапе писателю-попутчику»[581]. Редакция журнала дает следующее заключение о статье ученых: «Статья бригады ИКП о работе «На литпосту» не может помочь журналу в его перестройке»[582].

Чтобы показать растерянность «стопроцентных» служителей делу пролетариата перед решением его партии, обратимся к документу. Здесь также обнаруживается уровень понимания рапповца-ми постановления ЦК ВКП(б). Перед нами стенограмма заседания фракции бюро правления РАПП от 2 мая 1932 года. Ведет заседание Л. Авербах. На повестке дня – выработка проекта постановления фракции в связи с решением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года. Вступительное слово сделал Авербах.

Мы узнаем, что генеральный секретарь РАПП, оказывается, выступал на заседании ЦК, где обсуждался проект постановления, и что «товарищам это известно». Таким образом, секретариат РАПП, заседавший 30 апреля, был в курсе всех событий. Авербах в ЦК выступал, как он говорит сам, «за постановление, а также мотивировал то, почему мы высказались за него. Я рад, что у нас, в среде наших работников, решение ЦК встречено не только с бурной поддержкой, но и с пониманием…»[583].

Казалось бы, чего же лучше, коль рапповцы так восторженно и с таким пониманием встретили решение ЦК партии. А вот дальше Авербах разъясняет, как именно рапповцы понимают это решение: «Задача у нас в том, чтобы разъяснить попутническим писателям, что речь идет не о прекращении классовой борьбы в литературе, а о том, чтобы вести ее в новых условиях… чтобы решение ЦК использовать для усиления борьбы с классово-враждебными влияниями, а не для того, чтобы уничтожить классовую борьбу в литературе»[584]. Вот, оказывается, в чем суть этих новых условий, обеспечиваемых решением ЦК, – они нужны Авербаху, чтобы по-новому руководить попутчиками, то есть продолжать с большей настойчивостью проведение лозунга «Союзник или враг», – в то время как в постановлении совершенно определенно сказано: «объединить всех писателей, поддерживающих платформу Советской власти и стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, в единый союз советских писателей»[585].