Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Из дальнейших слов Авербаха мы узнаем, что решение ЦК будто бы ничего не меняет в положении РАПП, что эта организация будет продолжать свою руководящую линию в литературе. «Надо сказать прямо, – продолжает Авербах, – что политика партии, которая создала особую организацию пролетарских писателей, полностью себя оправдала… Постановление создает наилучшие условия для борьбы за дальнейшее укрепление позиций пролетарских писателей и их гегемонии»[586], – в то время как пафос постановления состоял в том, чтобы всех писателей, стремящихся участвовать в социалистическом строительстве, поставить в равноправное положение в едином Союзе советских писателей. Руководить Союзом писателей партия поручает, по мнению Авербаха, испытанным рапповским кадрам, «которые никогда не ставили перед собой никаких других задач, кроме тех, которые ставила партия, которые стремились только к тому, чтобы проводить линию партии в области художественной литературы, которые, конечно, делали ошибки, но которые имеют все права гордиться тем, что они работали в РАПП»[587].

Мы привели эту авербаховскую оценку кадрам РАПП, чтобы обратить внимание читателя на ее демагогический характер. Как рапповцы стремились проводить линию партии, мы видели, как они ее проводят в момент произнесения речи Авербахом, замалчивая постановление, а по существу противясь ему, мы видим из последних номеров их журнала. Как они поведут себя дальше, мы еще увидим.

После информации Л. Авербаха выступили М. Лузгин, С. Фридман, А. Суоков, М. Серебрянский, А. Селивановский, И. Макарьев, Б. Буачидзе, В. Ставский. Только в речи Ставского содержалась существенная критика деятельности РАПП. Во всех остальных выступлениях чувствуется испуг перед огромным ликованием, с которым встретили все советские писатели постановление ЦК ВКП(б).

Все выступившие на бюро правления РАПП от 2 мая делятся всевозможными слухами, нарочито заостряют их, чтобы показать, как ожили «классовые враги», доселе таившиеся в литературе. Более ярких доказательств абсолютной оторванности от жизни, от литературы представителей РАПП, чем их собственные выступления, трудно подыскать, поэтому, к сожалению, нам придется воспользоваться ими. В передаваемых слухах чувствуется и та ненависть к рапповщине, которая накапливалась годами у советских писателей.

М. Лузгин. «Сейчас некоторые товарищи конструируют такую теорию, что в основу решения ЦК легло две причины: с одной стороны, успехи социализма, и, с другой стороны, неуспехи РАПП. Вряд ли нужно говорить о том, насколько необоснованна такая постановка вопроса, но она широко распространена, в частности, ячейка Фосповская проходила под знаком этой теории»[588] (при Федерации объединений советских писателей была создана партийная организация. – С. Ш.).

С. Фридман. «Алтаузен на ушко сказал, что 31 попутчик подал заявление в ЦК партии, что если прежнее рапповское руководство останется, то они в Союз не вступят»[589].

А. Сурков. «Надо сообщить реплику одного очень ретивого поэта Кирсанова, который заявил: «Я, слава богу, не сделал самого гнусного дела в жизни – не вступил в РАПП». Тут обнаруживаются приспособленцы во всей своей красе… Вначале все попутчики обрадовались постановлению ЦК, но потом вспомнили, что Советская власть и партия не уничтожены со всеми вытекающими отсюда последствиями, и началось некоторое отрезвление… Целый ряд наших руководящих работников тоже чрезвычайно оригинально поняли постановление ЦК. Я имею в виду выступление тов. Панферова на ячейке ФОСП… Он, в частности, установил термин «авербаховщина». Чрезвычайно характерна его фраза насчет того, что РАПП была захолустной деревенькой, где в течение многих лет сидел плут старшина или староста, от которого мужики в панике бежали. Для большинства выступлений на ячейке был новый повод произвести развернутый суд над РАПП по всем вопросам…»[590].

М. Серебрянский говорит о том, как в комячейке ФОСП и ЛИЯ (отделение литературы и языка Комакадемии. – С. Ш.) два дня шло собрание и все выступавшие разносили РАПП, но никто не дал им отпора. Он характеризует выступление П. Лидина как антирапповское, а выступление Ф. Панферова как «недопустимо безобразное по политическому содержанию, как выступление, которое стимулирует такие настроения, как оплевывание всего прошлого исторического опыта РАПП, всего опыта борьбы за линию партии в области литературы, в области теории творчества… Весь ход выступлений шел в таком направлении) когда весь опыт РАПП оплевывался… Главные разговоры шли по линии того, что основные рапповские кадры ни в коем случае не должны быть допущены к работе, к руководству в Союзе. Один из выступавших бросил лозунг: «Руки прочь от Союза советских писателей!».[591]