Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Отношение Авербаха к постановлению ЦК ВКП(б) 1932 года почти точно повторяет позицию группы Лелевича к резолюции ЦК РКП(б) 1925 года. Это совпадение позиций свидетельствует о многом. Авербах мало чем отличался от «левого меньшинства». Он вышел из группы Лелевича и духовно всегда был связан с этим мелкобуржуазным идейным течением в советской литературе. Как правильно утверждали литфронтовцы, также грешившие «левачеством», Авербах далек был от марксизма. В 1926 году, в первый переломный период в развитии пролетарского литературного движения, ситуация сложилась таким образом, что помимо Авербаха некому было возглавить пролетарскую литературную организацию. Фурманова уже не было. Серафимович и Демьян Бедный никогда не претендовали на роль ответственных руководителей. Фадеев еще не был известен как писатель, чтобы претендовать на эту роль. И достаточно было «барометрейшему» (определение Лелевича) Авербаху на словах отказаться от некоторых ошибок и поклясться в верности резолюции ЦК партии, как он был тут же возведен на пьедестал вождя пролетарской литературы.

Корнелий Люцианович Зелинский «В нескольких строках о былом» заметил: «РАПП и большинство ее деятелей, особенно Л. Авербах, впоследствии перешли в память со знаком минус или даже с двумя минусами. Но мне представляется, что о людях надо уметь судить также и в пределах тех исторических условий, в которых они жили, и принимать во внимание не только их ошибки, заблуждения, но и хорошее, полезное, что сделали они»[622]. К. Л. Зелинский призывает к правдивому освещению деятельности рапповцев, с обязательным учетом исторических условий, в которых они жили, с учетом не только их ошибок, но й того положительного, что было в их деятельности. Это очень разумный совет, и мы стремились во всей своей работе следовать ему.

Мы стремились и об Авербахе сказать всю правду, естественно, как мы ее понимаем. А правда, та подлинная правда, о которой надо судить не по внешней стороне событий, а отыскивать, открывать ее в глубинных и очень сложных процессах истории, – та правда такова, что от деятельности Авербаха полезных, плодотворных результатов почти не остается.

Авербах не понял как резолюцию ЦК партии от 1925 года, так и постановление от 1932 года и только то и делал, что извращал их. Он все время пытался превратить РАПП в «ячейку ЦК в литературе» и перенести на творческую организацию формы партийной организации. Он противопоставил пролетарскую литературную организацию всей прогрессивной советской литературе, пытаясь поставить последнюю в оскорбительное положение второсортной, даже вредной для народа. Он не считался с массовой крестьянской литературой. Он терроризировал на протяжении десяти лет самые выдающиеся кадры советской литературы – М. Горького, В. Маяковского, С. Есенина, М. Шолохова, В. Вересаева, А. Толстого, К. Федина, Л. Леонова, М. Пришвина, С. Сергеева-Ценского, А. Малышкина, И. Эренбурга, Э. Багрицкого, М. Шагинян, В. Шишкова, А. Чапыгина и многих и многих замечательных художников. Он добился подчинения рапповскому руководству федерации, ряда издательств, «Литературной газеты», почти всех литературно-художественных журналов и все использовал во вред развитию советской литературы – база для ее развития сужалась. Он добился, благодаря действительному размаху пролетарского литературного движения в стране, которому придавалось со стороны партии большое и важное значение, директивного признания РАПП как ведущей литературной организации, проводящей «в основном правильно» (это выражение взято рапповцами из письма И. В. Сталина руководству РАПП) партийную линию. Но, добившись этого, Авербах пытался использовать авторитет партии в борьбе со своими противниками. Именно Авербах повинен в том, что плодотворные начинания как в других литературных группировках, так и в среде ученых-марксистов не брались в расчет, а передовые силы критической мысли приглушались и дробились на всевозможные «враждебные» течения.

Естественно, все эти извращения политики партии допускались руководством РАПП в целом. Но это происходило главным образом потому, что Авербах стремился любыми средствами провести свою точку зрения по всем вопросам.