Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

«Вор» находится, пишет Ермилов, «в том центральном, узловом пункте, куда, как в Рим, ведут все дороги, где перекрещиваются все вопросы, задачи, стоящие перед современной литературой. Таким узловым пунктом является проблема живого человека в литературе – в частности, того реального, с плотью и кровью, с грузом тысячелетних страданий, с сомнениями и муками, с бешеным стремлением к счастью, живого человека, начавшего жить на перекрестке двух дорог, принесшего в новую эпоху вековое наследие отцов, дедов и прадедов, часто не выдерживающего перенагрузки эпохи, – того живого человека, которого пытается показать в своем романе Леонид Леонов»[276].

Ермиловский идеал в показе живого человека, «с грузом тысячелетних страданий», «перенесшего в новую эпоху вековое наследие отцов, дедов и даже прадедов», в какой-то мере получил реализацию в романе «Вор». Поэтому критик и назвал его «произведением, так близко подошедшим к воплощению нового человека». Но даже «Вор» Леонова полностью не удовлетворил запросы критика по причине «ложной идеи некоего абсолютного, находящегося вне времени и пространства человека». Со всей категоричностью Ермилов заявил, что вообще с той задачей, которую он поставил перед проблемой «живого человека», «попутнический сектор литературы в целом не способен справиться… так как предпосылкой для этого является способность к синтезу»[277].

Эту способность к синтезу он обнаружил в романе пролетарского писателя Сергея Семенова «Наталья Тарпова» (1927 г.). В статье «В поисках гармонического человека», опубликованной в журнале «На литературном посту» в 1927 году (после резкой критики лефовцев в сборнике своих статей Ермилов ее назвал «В поисках нового человека»), критик восторженно оценивает еще не оконченное произведение как «бесспорное достижение, несомненную победу Сергея Семенова и пролетарской литературы»[278]. Такую завышенную оценку романа критик дал по той причине, что увидел в нем применение «углубленного психологизма», увидел, как проблема «живого человека» нашла воплощение в гармонической личности. Что такое гармоническая личность, по Ермилову? Это органическое соединение подсознательного и сознательного в человеке. Таким человеком в романе является парторганизатор фабрики Рябьев. Ермилов прослеживает, как постепенно в герое соединялись подсознательное и сознательное начала. «Рябьев, сын металлиста, сам работавший в юности на производстве, вступил в партию в шестнадцатом году – вступил, логически осознав правильность путей партии. Но этот факт – головного, логического присоединения к партии – никак еще не изменил психологии Рябьева, еще не сделал из Рябьева партийца. Нужно было, чтобы оказались затронутыми и какие-то подспудные силы, дремавшие до сих пор глубоко в области подсознания, чтобы идеология не была механически присоединенным придатком, химически не слившимся со всеми элементами рябьевской личности. «И только после Октября в Рябьеве заговорил не только разум, а и что-то еще, лежавшее глубже разума»[279] – завершает Ермилов свои суждения о Рябьеве цитатой из романа С. Семенова. И с таким же серьезным видом В. Ермилов делает вывод: «Только после того, как Рябьев почувствовал в себе это необычайное расширение личности, после того, как идеология соединилась у него с тем, что вырастало «из какой-то последней в нем глубины», из-под сознания, – Рябьев достиг равновесия всех элементов своей личности»[280]. Но, рассуждает дальше критик, далеко не всем большевикам выпадает такое счастье, как Рябьеву. Директор фабрики старый большевик Алексей Иванович всю жизнь довольствуется только логическим существованием, а интеллигент Шипиусов – подсознательным. Они представляют собою «не что иное, как лишь две расколовшиеся половинки Рябьева, две стороны рябьевской личности»[281] (подчеркнуто В. Ермиловым). В таком же духе дается анализ характера главной героини Натальи Тарповой, у которой идет внутренняя борьба – борьба между идеологией и подсознанием. «Половое притягивание Тарповой к инженеру и такое же отталкивание ее от него все время идет в соответствии с моментами классово-идеологического сближения с Габрухом – и, наоборот, все моменты, когда Тарпова резко ощущает классовую чуждость инженера, она отталкивается от него и «всем, что было у нее женского», т. е. подсознательного»[282].

Из-за этих противоречий Ермилов отказывает Тарповой именоваться «гармонической личностью». В заключение статьи, похвалив Семенова за успешную учебу у Достоевского, Ермилов демонстрирует свое, извращенное понимание культурной революции в стране: «Только тогда, когда идеология войдет в психику у массы, – как вошла она в психику Рябьева в романе С. Семенова, процесс культурной революции будет завершен. А ведь «только» это нам и нужно, по Ленину, для того, чтобы оказаться вполне социалистической страной!»[283].