Неизвестная. Книга первая

— Кто в наше время может думать о будущем? — это сказала сонная Наташа, которая выглянула из спальни.

— Наташенька, — встрепенулся Варченко. — Мы тебя разбудили?

— Да нет, — сказала Наташа.

Ей просто приснился дурной сон, и она в испуге вскочила с постели и тихонько выглянула в гостиную. Юля стразу почувствовала тревогу и даже уловила смутные отрывки того дурного сна. Волна подкатила, но Струтинская сумела перевести внимание на папку с историей болезни, лежащую перед Варченко, и удержать себя в руках.

— Просто я подумала, — сказала Наташа, — что уже поздно, а вы, Юля, устали, наверное. Давайте спать. Утро вечера мудренее.

— Хорошо, — поспешно согласилась Юля. — Давайте спать. Спокойной ночи, — сказала Александру Васильевичу, кивнула Наталье и пошла в свою спальню.

А Варченко с интересом посмотрел ей вслед, а потом умоляюще взглянул на жену.

— Наташенька, солнышко, я немного задержусь… Тут, — кивнул он на папку, — кое в чем разобраться надо… А ты ложись. Не беспокойся…

Так они и познакомились. Въедливый, дотошный, увлеченный и немного чокнутый естествоиспытатель и сумасшедшая, с точки зрения революционных масс, девушка. Они, как никто другой, чувствовали этот мир, а он далеко не всегда был приятным на ощупь. Впрочем, как говорится, на вкус и цвет товарищей нет. Но они сумели. Они стали товарищами.

Наташа, жена Александра Васильевича, конечно немного понервничала. Это было в самом начале. Ну и как может отнестись женщина к тому, что рядом с ее мужчиной появляется интересная девушка? Но вскоре она поняла, что у мужа со своим секретарем, а Юлию оформили в институте как секретаря начальника экспедиции и даже выделили зарплату и паек, исключительно деловые отношения. И никаких более.

А когда Александр Васильевич рассказал жене историю Струтинской и доходчиво объяснил, как им с Наташей повезло, просто посчастливилось оказаться причастными к данному феномену, тревога и вовсе пропала.

Почему-то ей не было страшно находиться рядом с Юлией. Наташа теперь знала, что, возможно, для Струтинской она — открытая книга. Но в ней жила уверенность, что в жизни ее нет ни одного испачканного листа и нет никаких оснований опасаться за свои тайны. Она была права.

Юлия сразу «просветила» Наташу. Для нее не составило труда ощутить себя обнаженной женщиной, сидящей в горячей воде ванной и растерянно смотрящей на влетевшего без стука мужа, который привел с собой в их новое, еще не обжитое, внезапно свалившееся на голову жилище совершенно незнакомую девушку.

Струтинскую слегка кольнул чужой испуг, потом повеяло удивлением, стыдом, легким возмущением, но все перебила вспышка интереса и желания разобра ться в ситуации.

— Она может взять себя в руки, — отметила Юлия и подумала, что Наташа ей нравится.

И действительно, они очень быстро нашли общий язык и стали подругами. А уже через несколько дней Наташа вдруг ощутила, что ей почему-то не хватает Струтинской. Это случилось, когда Юля с Александром Васильевичем задержались на работе. Подготовка экспедиции на Кольский полуостров шла полным ходом…

— Представляете, — рассказывал Варченко своим женщинам за ужином, — в докладной записке местного доктора говорится о том, что весь север Кольского полуострова, в районе Ловозера и Сейдозера, поразила странная болезнь — полярная истерия. Или, как назвал ее Мицкевич в своих исследованиях — мерячение.

— Это что-то заразное? — спросила Наташа, накладывая Александру Васильевичу перловой каши.

— Пока судить трудно, но навряд ли, — Варченко перемешал кашу с топленым маслом, целую крынку которого подарил Кузминкин на новоселье.

— Это психическое расстройство, — сказала Юлия.

— Совершенно верно, — подтвердил писатель. — Тут что-то посложнее микробов и бактерий. Понимаешь, Наташенька, тут целые деревни вдруг ни с того ни сего срываются с места и бредут в сторону севера. А то и того интереснее — к доктору обратился лектор, которого из Петрозаводска направили к лопарям, ну… местным… аборигенам, то есть, лекции- разъяснения читать о том, что в стране делается… У-у-у… Горячая!

— А вы подуйте, Александр Васильевич, — Наташа, словно маленькому, вытерла платочком губы Варченко. — Вы подуйте.

— Так вот про лектора, — продолжил Варченко, после того, как прожевал и проглотил первую ложку каши. — Он к Ловозеру приехал, там поселение лопарское. Лекцию читает, разъясняет, так сказать, политику партии и правительства республики и вдруг замечает, что слушатели себя странно ведут…

— Ну, конечно, они были внимательны, — сказала Юлия, которая уже слышала эту историю 8 институте на заседании ученого совета, куда была допущена как секретарь руководителя предстоящей экспедиции.

— Да. — кивнул Варченко. — Слушали внимательно. Но, представляешь, Наташенька, лектор заметил, что аборигены начинают повторять его, лектора, движения. Тот рукой махнет, и они машут, тот на стуле поерзает, и они ерзать начинают… Сначала один, потом двое, а потом и все обезьянничать начали. Причем как мужчины, так и женщины… — естествоиспытатель отправил еще одну ложку каши в рот и сосредоточенно принялся жевать.