Неизвестная. Книга первая

— Вот, товарищ капитан, это вам из Харькова. Телеграмма и телефонограмма. Телеграмма еще вчера вечером, а телефонограмма сегодня в семь тридцать утра пришла. Получите и распишитесь. — и придвинул поближе к Данилову журнал.

Николай в соответствующих графах поставил свою закорючку, пробежался глазами по телеграмме, хмыкнул, пробежался по тексту телефонограммы, перечитал еще раз и с тревогой посмотрел на дежурного:

— Товарищ младший лейтенант, как мне быстрее попасть на аэродром?

И уже через два часа на военно-грузовом борту «Дугласа» вылетел в Харьков.

Данилов на самолете летел впервые. Так уж случилось, что ему никогда до этого не доводилось подниматься в небо. Когда работал на авиационном заводе по проекту «Стрела», он несколько раз просил ребят-испытателей покатать его на аэроплане, хоть на У-2 каком-нибудь, но то погода была нелетная, то обстоятельства складывались так, что ему было не до этого.

«Рожденный ползать, летать не может», — вспоминал он строчку из «Песни о Буревестнике» и вздыхал.

И вот теперь его давнее желание осуществилось. «И взлечу я над суетой», — подумал Николай, взбираясь по лесенке, словно Иона в чрево кита, в салон «Дугласа».

Все внутреннее пространство самолета было заставлено армейскими ящиками и засыпано снизками связанных попарно юфтевых сапог.

— Вы курящий? — спросил второй пилот.

— Да, — кивнул Данилов.

— Придется потерпеть. В самолете курить нельзя.

— Потерплю, — вздохнул Николай.

— Вот сюда, товарищ капитан, к свету поближе, — летчик услужливо показал ему свободное местечко у квадратного иллюминатора. — Вы как к болтанке?

— Я у Тихого океана вырос, — ответил Данилов, усаживаясь на окрашенный в цвет хаки ящик. — Морской болезнью не страдаю.

— Это хорошо, — улыбнулся летчик. — А то разные случаи бывают.

— Не в этот раз, — улыбнулся в ответ Данилов.

Но улыбка получилась какая-то вымученная. То ли оттого, что повод для полета был невеселым, то ли потому, что капитан немного побаивался. Оттого рука его машинально коснулась груди, где в кармане лежал заветный талисман, который всегда приносил капитану удачу.

— Вы, главное, держитесь. А то груз закреплен, а вы нет.

— Хорошо, — сказал Данилов.

— Мы сейчас на Ульяновск, потом на Воронеж, там у нас погрузка- разгрузка, и через девять часов будем в Харькове, — показал командир воздушного судна Данилову планшет с картой полета.

— Быстро, — удивился Николай.

— Не очень, — усмехнулся летчик. — Это не истребитель. Зато надежно.

Когда самолет оторвался от взлетной полосы и земля стремительно рухнула вниз, Данилову стало не по себе. Еще сильно раздражал запах юфтевых сапог. Очень хотелось курить, но Данилов терпел.

Чтобы немного отвлечься, Николай Архипович посмотрел в иллюминатор. Лучше бы этого не делал. Он вдруг осознал, что в данный момент находится в маленьком самолетике, эдакой летающей цистерне, прямо посреди облаков, а от бездны под ногами его отделяет только тонюсенькая обшивка, и сразу закружилась голова.

«Рожденный ползать, летать не может», — повторил он и поморщился от вони, исходящей от новой кожи. — «Чем они их пропитывают? Креозотом что ли?»

А тут еще самолет рухнул в воздушную яму. Данилова подбросило вверх, и он на мгновение завис, а потом шмякнулся задом на ящик. При этом ему показалось, что желудок прыгнул к горлу и вот-вот вырвется через глотку наружу. Николай едва сдержал липкий ком.

«Эх, чтоб тебя!» — сдерживая рвоту, громко выругался капитан. И как не странно, стало немного легче. — «А еще говорил — на океане вырос, болтанки не боится…» — передразнил он себя.

Так, сдерживая противные позывы и матерясь, промучился до самого Ульяновска.

Один раз Николай все же отважился выглянуть наружу. Как раз пролетали над Волгой, и Данилов внизу увидел широкую, блестящую на осеннем солнце ленту великой реки, но тошнота вновь накатила на него, и он быстро отпрянул от иллюминатора.

Когда самолет пошел на снижение, капитану стало совсем плохо. Ему пришлось собрать всю волю в кулак и крепко стиснуть зубы, чтобы не заорать благим матом.

— Что-то вы, товарищ капитан, не очень… Позеленели чего-то, — сказал ему летчик, когда самолет коснулся шасси земли, прокатился по зеленой траве взлетки, остановился возле грузового пакгауза, чихнул двигателями и замер.

— Ничего… ничего, — сказал Данилов. — Я в порядке.

— Вы бы наружу вышли, проветрились, — сказал второй пилот. — Еще конфетки помогают, кисленькие… монпансье. Мы сейчас в контору. Вам купить в буфете?

— Да, не откажусь, — сказал Николай и понял, что ему совсем не хочется

отрывать задницу от ящика.

— Ладно, — кивнул пилот. — А вы бы все равно проветрились. Твердая земля под ногами дорогого стоит, — и ухмыльнулся.

От этой ухмылки Данилову стало неуютно. Он заставил себя встать, выбраться из «Дугласа» и спрыгнуть на твердую землю. Сразу рука потянулась к карману с папиросами. Неверной походкой он отошел подальше от самолета, чиркнул спичкой и с удовольствием закурил. Горький дым обжог легкие, но это принесло заметное облегчение.