Неизвестная. Книга первая

— Что же вы, Александр Васильевич, — ругалась на него потом Маркова, а сама все размешивала марганцовку в большой склянке для промывания. — Разве же можно тянуть в рот всякую гадость? Ну-ка, пейте немедля, и вот вам тазик.

— Ну… — простонал Варченко. — Оно того стоило.

— Понятно, — взглянула на него Лидочка с сомнением. — Я так думаю, нужно еще и клизму поставить.

А ближе к осени, в конце августа двадцать первого года, ночное небо над тундрой озарилось всполохами полярного сияния. И в Лавозерский погост пришла эпидемия мерячения.

Первой заболела жена Михаила. Она убила свою пятимесячную дочь, размозжила ей голову о большой серый валун.

Красное на сером. Жутковатое сочетание.

— Без паники, — сказал своим Александр Васильевич. — Мы для этого сюда и приехали.

*****

Есть в этом что-то абсолютно противоестественное — мать, убивающая своего ребенка. Что-то мерзкое на уровне естества. Такое же мерзкое, как ребенок, убивающий мать. Как в том, так и в другом есть угроза самому человечеству — нам как виду, виду разумных животных. Опять же материнский инстинкт… Одним словом — это табу, запрет, запрятанный где-то очень глубоко… А вот запрета на убийство взрослого взрослым у нас почему-то нет. Еще со времен Каина и Авеля.

Вот все знают, что один укокошил другого. И это было первое убийство человека человеком. В Библии. Вы же должны были изучать, вы же историк. Курс атеизма в вашем университете был? A-а, вы еще в гимназии проходили?

Хорошо… тогда не буду пересказывать эту историю. Лучше о причинах и следствиях…

Представьте себе, что вы крестьянин. Ну попробуйте, представьте…

Вы обрабатываете землю. Все лето, как одержимый, пашете, сеете, сажаете, удобряете и поливаете. Тяжело, в поте лица своего, трудитесь и стараетесь. Вы знаете, что впереди зима и, как говорится, что потопаешь, то потом и полопаешь… ага?

Вот ближе к осени, когда урожай поспел и ваши нивы и огороды полны плодов и злаков, вы готовитесь убрать урожай, предвкушаете, как острый серп срежет первый сноп жита… А хренушки!

Однажды вы приходите на поле и видите там вашего родного брата. Он у вас скотовод. Овец пасет и жизни радуется, пока вы вкалываете как проклятый на своей пашне. Итак на вашем поле брат, и он не один. И пришел не для того, чтобы помочь. Совсем наоборот. Он пригнал на вашу ниву свое стадо. И овцы поели все, над чем вы трудились.

А на резонный вопрос — а на кой? — он ответил: «Все вокруг колхозное, все вокруг мое». Ну как в той песне.

Заметьте, это не я сказала, это вы сами сказали: «Я б его убил…»

Каин так и сделал. И за это получил свою печать. И был проклят и порицаем… Ну кто же не знает негодяя Каина, который убил брата своего?

Но самое забавное, что эту историю придумали скотоводы. Как известно составители Библии в то время были кочевниками. А если бы они были пахарями? Вы не думаете, что у этой истории появилась бы совсем другая мораль?

глава 12

В высокое серое здание с белыми колоннами на углу улиц Чернышевского и Совнаркомовской, в самом центре Харькова, словно разбушевавшийся ураган, влетел офицер по особым поручениям наркома внутренних дел капитан государственной безопасности Николай Данилов.

У дежурного глаза на лоб полезли, а раскрытая ладонь рванулась к козырьку, когда он увидел документы вошедшего.

Данилов быстро поднялся по лестнице и, широко распахнув дверь, ввалился в кабинет начальника харьковского управления НКВД майора Сафонова.

Сафонов собрался возмутиться столь бесцеремонным поведением подозрительного очкарика в полувоенной кепке, заляпанном грязью кожаном плаще и запачканных сапогах, но бумаги — этот наглый капитан просто сунул их майору под нос — заставили Петра Сергеевича застегнуть верхнюю пуговку кителя.

— Что же вы, мать вашу растак и разэдак! Проглядели! Прошляпили! Проморгали!

— Что случилось?

— Это я вас спрашиваю, что случилось?! Немецкий резидент разгуливает по Харькову, как по Берлину, а вы тут сидите и в ус не дуете!

— Товарищ капитан…

— Что, товарищ майор?!

— Разрешите доложить…

— Что?! Докладывайте!

Майор подтянулся, хотя куда еще-то? И так как струна — грудь колесом, глаза навыкате, лысоват, но бравый. Набрал Сафонов воздуха в легкие и выдохнул.

— Товарищ капитан, харьковское управление в полном составе, согласно штатному расписанию, в данное время проводит запланированные мероприятия по плану, утвержденному наркоматом внутренних дел! Доложил начальник управления майор государственной безопасности Сафонов.

Посмотрел на него Николай Архипович, но ничего не сказал, только рукой махнул да еще подумал: «Вот ведь болван».

Майор после доклада слегка расслабился, но поспешил.

— Немедленно сюда собрать всех начальников отделов. Личный состав поднять по тревоге. Выполнять!

— Есть!

Через полчаса были перекрыты железнодорожный вокзал и аэропорт.

Пассажиров пропускали только после проверки документов и досмотра багажа — вещь невиданная. Еще через час по городу пошли патрули.

— И не забудьте, — сказал Данилов расходящимся по делам начальникам отделов. — Человек с протезной левой рукой и женщина около сорока лет. Ну как однорукого-то пропустить?