Неизвестная жизнь писателей, художников, композиторов

Изредка, лежа на кровати, играя только мускулами лица, он молча демонстрировал ритуалы, связанные с похоронами: например, положением тела в гроб и заколачиванием крышки… Это странное, похожее на фарс поведение позволяло Лорке хотя бы на время отогнать тот панический страх смерти, который преследовал его всю жизнь.

В марте 1934 года тема смерти заняла немало места и в интервью Гарсии Лорки. «Смерть… Все напоминает о ней, – говорил он. – Безмолвие, покой, умиротворенность – ее предвестники. Она властвует. Все подчинено ей… Я не могу ни на минуту прилечь на постель в туфлях… Когда я смотрю на свои ноги, меня охватывает предчувствие смерти. Ноги, когда они лежат – вот так, опираясь на пятки, ступнями вперед, напоминают мне ноги мертвых, которые я видел ребенком. Так они и лежали – недвижные, одна подле другой… Это сама смерть».

Немалый страх, порожденный боязнью смерти, испытывал Лорка и перед водой. «Когда мы выходили в море на лодке при полном штиле, – вспоминал Дали, – Федерико боялся смотреть на воду: у него кружилась голова, ему казалось, будто лодка вот-вот перевернется, и мы потонем. Если же море хоть чуточку волновалось, Федерико опасался, что лодку захлестнет, и мы захлебнемся. А когда вся компания шла купаться, Федерико оставался на берегу». Если он и входил в воду, то лишь на шаг от берега! И то лишь при условии, что его будет кто-то держать за руку. Но погиб он совсем не от воды, а от пули, выпущенной из ружья расстрелявших его фашистов.

Клептомания и прочие фобии Руссо

Французский писатель и мыслитель Жан-Жак Руссо был весьма своеобразной личностью. О своих тайных и явных странностях он очень откровенно рассказал в своих произведениях – «Исповеди», «Диалогах» и «Прогулках одинокого мечтателя».

«Я обладаю жгучими страстями, – пишет Руссо в своей «Исповеди», – и под их влиянием забываю о всех отношениях, даже о любви: вижу перед собой только предмет своих желаний, но это продолжается лишь одну минуту, вслед за которой я снова впадаю в апатию, в изнеможение. Какая-нибудь картина соблазняет меня больше, чем деньги, на которые я мог бы купить ее! Я вижу вещь… она мне нравится; у меня есть и средства приобрести ее, но нет, это не удовлетворяет меня. Кроме того, когда мне нравится какая-нибудь вещь, я предпочитаю взять ее сам, а не просить, чтобы мне ее подарили…»

В этом отрывке Руссо фактически признается в клептомании – болезненной страсти к воровству. Но если бы только этим пороком ограничивался психический мир писателя. Он, как, впрочем, и ряд других известных творческих личностей, был подвержен также разного рода страхам. В частности, Руссо очень опасался заболеть. Так, например, стоило ему прочесть диагноз какой-нибудь болезни, как он тотчас обнаруживал все ее симптомы у себя. И при этом Руссо искренне удивлялся, как он еще остается жив, страдая столь опасными недугами. Кстати, он даже был уверен, что в его сердце вырос полип.

Руссо, по воспоминаниям современников, был еще и чрезвычайно честолюбивым человеком. Видимо, этот излишек тщеславия и сказался негативным образом на формировании его личности. «Волнение и злоба потрясли меня до такой степени, – пишет Руссо, – что я в течение десяти лет страдал бешенством и успокоился только теперь». Но успокоился ли?

По крайней мере, он покинул светское общество и переехал в небольшую деревушку. Но и там он не нашел покоя. Патологическое тщеславие и докатывавшиеся до него отголоски светской жизни терзали его душу, омрачая прелести окружающих пейзажей.

В этот же период у Руссо начала с особой силой развиваться мания преследования. Дошло до того, что автор «Исповеди» стал воображать совсем невероятное. Например, будто Пруссия, Англия и Франция, короли, священники и вообще весь человеческий род, оскорбленный некоторыми отрывками из его сочинений, объявили ему беспощадную войну, которая и объясняет испытываемые им душевные муки. «В своей утонченной жестокости, – пишет он, – враги мои забыли только соблюдать постепенность в причиненных мне мучениях, чтобы я мог понемногу привыкнуть к ним».

Самым же изощренным коварством и проявлением злобы со стороны своих многочисленных врагов Руссо считал их восхваления его произведений и оказываемые благодеяния. По его мнению, «им удалось даже подкупить продавцов зелени, чтобы они отдавали ему свой товар дешевле и лучшего качества, – наверное, враги сделали это с целью показать его низость и свою доброту»…

По возвращении в Лондон Руссо неожиданно вообразил, что все полицейские столицы его разыскивают, чтобы арестовать. Не медля ни минуты, он бежал на берег моря. Но поскольку деньги он оставил в гостинице, за свое содержание он платил кусками серебряных ложек.

А так как он не смог уплыть из Англии, потому что все это время дул встречный ветер, Руссо и этот факт отнес к всеобщему заговору против него. И тогда, обозленный на всех и вся, он с вершины холма на плохом английском языке произнес речь, единственной слушательницей которой была некая сумасшедшая Вартон.