Некоронованный

– Три дня назад, – со старательным укором сказал Броннир, – три дня! я привез тебя сюда чуть живого. А теперь ты собираешься в Ангмар. И не идти, а пробежаться!

– И что тебя так возмущает? – улыбнулся Хэлгон.

– Он спрашивает! Кто доселе считался самым везучим из эльдар в Срединных Землях? И кого так станут звать теперь?

Идти к лагерю линдонцев было далеко, а своего коня у Хэлгона не было. Так что спор о везучести им предстоял долгий и бурный.

– Послушай, – Хэлгон понимал, что Броннир шутит, но поддержать игру как-то не получалось, так что он отвечал всерьез, – он Король, у него исцеляющие руки…

– Что-то я не слышал об исцелениях, пока тебя ему не привез.

– Ну…

– Вот. Вот! – горечь обиды звучала в голосе сына Эктелиона.

Шутит? Будем считать, что да. Хотя…

– Брось, Броннир. Считайся по-прежнему самым везучим, я не…

– Ты! У тебя дар оказываться у всех на виду. Третий раз, Хэлгон! Второй за меньше чем месяц!

– Что, у Моста опять ходили все на меня смотреть?

– А как ты думаешь?!

Разведчик представил себя со стороны… мрачно вздохнул.

– А теперь еще исцеление. Те, кто тебя у Моста не видел, те и то о тебе узнали. Кажется, даже люди услышали… или сообразили. Те, что поумнее.

Хэлгон снова вздохнул.

Мастер скрываться, да уж.

– Броннир. Во всем этом нет ни капли моей заслуги. Я глупо подставился под тот удар. А Аранарт… ну да, это везение. Пусть болтают что угодно, но мы с тобой знаем: то, как ты выбрался, то, как ты выжил, это подвиг. А я? Что сделал я, кроме того, что получил рану и меня спас Король? Должен же он был исцелить кого-то… на моем месте мог быть любой.

– Ты стал мыслить как человек, – нахмурился гондолинец. – У меня нет слов, как я рад за тебя, Хэлгон. Именно после того, что было в Арверниэне. Именно. А ты здесь, ты с нами, благодаря тебе у Короля людей открылся дар исцеления…

Они замолчали. Как-то мериться везучестью было проще.

– Откуда ты узнал, как я выжил? – спросил Броннир. И сам же нашел ответ: – Аллуин?

– А кто еще? – пожал плечами разведчик.

За эту тему можно было уцепиться.

– Одного я не понимаю: как ты уцелел, если на тебя рухнула башня?

Броннир задумчиво поглядел на небо:

– Везение… сколько-то орочьих трупов сверху, а башня… она же не вся на меня упала, камни разлетелись. Сколько-то нападало поверх нас.

– А, понимаю. У меня примерно то же было.

– Что – то же? На тебя падала башня?

– Ну да.

– Когда?! Где?! – вот тут в голосе гондолинца зазвучали, кажется, отзвуки подлинной ревности.

– Уже здесь. В прошлую войну с Моргулом.

Не стоило вспоминать об Амон-Сул.

Нельзя вспоминать взгляд серо-стальных глаз. Глаз мертвого.

Неумерших глаз.

И его приказ: «Отпусти меня – и больше никогда не зови».

Броннир понял, что они невольно коснулись запретного.

Что ж, у каждого свои тайны.

– Это нечестно! Несправедливо! – возмущенный голос Броннира вырвал Хэлгона из воспоминаний, как спасительная рука выдергивает тонущего на берег.

– Ну прости, – подыгрывать было необходимо, – вот тут мы точно никому не скажем, что на меня тоже рухнула башня.

– На него! Тоже! – пылал ревностью Броннир.

Со стороны это было более чем похоже на ссоры еще валинорских времен. Только тогда делили мир всерьез.

– Лучше расскажи, как ты выбрался, – попросил разведчик.

– Еще одно везение. Когда орки пришли разбирать завалы…

– Зачем?

– А, так ты не знаешь этого? Моргот приказал им найти Гламдринг и другое оружие лордов.

– Любил он наши работы собирать, – хмыкнул Хэлгон.

– Именно. Обломки с нашей кучи сняли, меня как труп кинули в сторону… да я тогда и мало от трупа отличался. А потом сперва отполз в укрытие, потом дальше, а там и на солнечный день повезло, им не до меня было.

– Ну что сказать, – вздохнул аглонец, – завидую.

– Просто повезло.

– Так мы всё-таки будем выяснять, кому повезло сильнее? – он приподнял бровь.

Помолчали.

Но идти молча было скучно.

– Интересно, сколько же клинков он насобирал… – проговорил Хэлгон. – И где теперь Гламдринг…

– Где? – усмехнулся Броннир. – В ближайшей тролльей пещере, разумеется.

– Что? В какой?!

– Нет, ты совершенно не понимаешь шуток. На дне морском, где ж ему еще быть.

Лагерь линдонцев поражал смешением знамен и гербов едва ли не всех эльфийских народов, каких он только видел в Эндорэ. Кажется, только татьяр здесь нет… хотя их и в Химладе поди разгляди было. Даром что жили почти рядом.

Броннир оставил его у шатров со знаменами Гондолина (вот уж будет о чем написать Аллуину, когда война закончится!), ушел за своими.

– Хэлгон?

Как голос эльфа не спутаешь с голосом человека, так древний нолдорский выговор – с напевной речью фалмари.

…что ж, теперь избегнуть знакомых не удастся.

– Добрая встреча, Ирсигил.

– Поистине, добрая, – гондолинец смотрел пристально. Как сквозь прицел.

Хэлгон усмехнулся:

– Что, мертвым меня видел?

Тот кивнул – сдержанно, излишне сдержано. И голос ледяной:

– Так Намо отпустил тебя.

– Как видишь.

Ирсигил смотрел на него почти с ужасом – да, так человек бы глядел на того, кого сам видел мертвым, но вот он стоит во плоти… так то – человек! Что, этот гондолинец не слышал, что из Мандоса выходят? Смешно! Считает, что псу Келегорма – место в Темнице?