Некоронованный

Осторожно заговаривали и о походе на север. На следующий год – и как надолго? К роли наместника Голвег готов не был, а придется. «Если не вернусь через год, вводи в дело Ринвайна. Кто знает, куда там эти лоссофы перекочевали. Всё может быть». – «И сколько ты намерен их искать?» – «Откуда я знаю? Если я вернусь хоть через десять, хоть через двадцать лет, мы с Ринвайном уж как-нибудь не подеремся из-за власти».

Близился праздник солнцестояния. Народу в поселке прибыло: молодежи – повеселиться на пойменном лугу, старшим – поговорить.

– А холостым повысматривать, – многозначительно сказал он Голвегу.

– Решил наконец найти себе красавицу и умницу?! – просиял старый товарищ.

– Красавицы и умницы, – отвечал Аранарт, – пусть выходят за тех, кто влюбится в них. А мне хватит девушки с покладистым нравом, которая будет хотеть того же, чего и я: полной пещеры детей. Мальчишек.

– С покладистым нравом, говоришь? – переспросил Голвег и отчего-то вздохнул.

Аранарт вопросительно взглянул на него.

– Да была одна такая… – разведчик говорил неуверенно, словно решая, отвечать или отказаться, – тоже вот покладистость главным достоинством считала. Только наоборот: в будущем муже.

Вождь молчал. Он чувствовал, что старый товарищ приоткрывает дверь в какую-то очень дальнюю и сокровенную часть души, вроде запретного чулана в сказках… но Арамунд не героиня сказки, чтобы ломиться туда.

Захочет Голвег рассказать – расскажет.

Бывший разведчик снова вздохнул, колеблясь, говорить или нет. И начал – нехотя, словно это Аранарт настойчиво просил его.

– Дело это давнее… очень давнее. Уже, наверное, из ее детей никого нет в живых, да. Кого не война, того болезнь забрала. Они же быстро умирают, оглянуться не успеешь…

И опять вздохнул, поправил фитиль в плошке, хотя тот горел ровно.

– Да рассказывай уже, – вождь понял, что надо брать дело в свои руки. – Тебе же хочется. Если что, я дам слово, что от меня никто ничего не узнает.

Нерешительный Голвег – это было, по меньшей мере, странно.

– Как далеко у тебя с ней зашло? – нахмурился Аранарт.

– Далеко… дальше, чем ты думаешь, – старик чуть усмехнулся. – Не так, нет, не так. Но дальше.

– Хватит играть в недомолвки.

– Ладно, ты прав. В общем, был постоялый двор к югу от Ветреного Кряжа. Это тебе не «Гарцующий Пони», куда свои же заходят за пивом посидеть чаще, чем постояльцы приезжают. Это места глухие, остановятся хорошо если охотники…

– Я представляю.

– Так что послушать, куда они и зачем, это дело самое полезное. И свой человек в «Подстреленном Олене» был нам ну очень нужен. И вот еще до меня с хозяином договорились: он нам всё, что услышит, а мы ему за это… угадай?

– Не знаю. Вряд ли в такой глуши нужно золото. Припасы? Но их тайно не подвезешь, разве вино… Нет, не знаю.

– Постояльцев мы ему. Пару-тройку крепких парней. Чтобы спокойно было. Разбойной братии громить «Оленя» не с руки, кто их кормить будет, если сами разнесут, а всё же с охраной спокойнее. Так и жило у него всегда несколько.

– Хм. Как много я узнаю… – заметил Аранарт.

– Так тогда тебя дела разведки не интересовали. А сейчас уже не о чем говорить, не пережил «Олень» войны. Не нужен он теперь никому, ни им, ни нам.

– Ты давай о ней рассказывай, хватит вилять. Как ее звали?

– Звали… – разведчик посмотрел вдаль и чуть улыбнулся. – У нас ее звали Куничка. Востроглазая, юркая, – он смотрел в прошлое, и лицо его светлело, – красивая. И опасная.

Он обернулся к Аранарту:

– Ты же не знаешь, как это делается, куда вам, княжеской дружине, знать такие простые вещи!

Тот ответил заинтересованным взглядом.

– А делается это так, – наставительно сказал Голвег. – Заходишь ты, видишь нашу красавицу и брякнешь приятелю ли, или так, в сердцах, что, к примеру, в Тарбаде купцы последнюю совесть продали и за куньи шкурки половину прежней цены дают. Ну и она поймет, что наш, что к ней пришел. А ночью спустишься вниз тихонько, она ждет и уж решит, как вам поговорить тайком.

– Буду знать, – кивнул Аранарт.

– Отца ее у нас Лосем звали. Можно было и про лося говорить, почему нет… а только она росла, и мы всё больше про куниц. Да. Ну и я туда зачастил. Время было, считай, спокойным, а я что, я по делу, мне самому надо всё от Кунички услышать, а то другие не так поймут да не так расслышат. Детские, конечно, хитрости. А она хорошеет год от года, мне всегда рада, расскажет столько, что после нее полкарты как на ладони, а потом до утра меня расспрашивать – про Форност, про нас. Ну я и рад.

Аранарт кивнул.

– В общем, что я там не только ради дела, и наши поняли, и ее отец… последним это понял я. И решаться надо – или жениться, или уж мечтами ее не манить, а только я всё никак…

Он снова вздохнул.

– Я заметил, – не без усмешки сказал вождь.

– Жениться на ней – это в Форност ее везти. Нельзя же ей в тех краях за дунадана замуж, нельзя там полукровок родить. А везти в Форност – нашу Куничку потерять, не будет больше наших глаз и ушей. Так что тянул я, тянул… ну и дотянул.

– И?

– Умер Лось. Лихорадка свалила в неделю. А детей у него больше и нет. Всё хозяйство – ей.

– Понятно, – мрачно кивнул Аранарт.